Черные деньги

— Настало время говорить правду, вы не думаете? Есть такая вещь, как возможность купить за счет информации освобождение от ответственности, особенно если это касается налогов. Хотя в комнате было не холодно, она начала дрожать.

— Попасть за решетку по делу об убийстве, — сказал я, — это так просто. Но вы не можете себе позволить молчать. Это Лео или один из его молодцов вышли на Мартеля?

— Лео не имеет ничего общего с этим.

— Если имел, а вы знаете, что имел, лучше скажите мне об этом. Если вы не хотите попасть вместе с ним за решетку.

— Я знаю, это не его дело. Он не покидал этот дом.

— Но вы выезжали.

Она задрожала еще сильнее.

— Послушайте, мистер, я не понимаю, почему вы преследуете нас?

— Вы сами себе это сделали. То, что вы сделали другим, вы сделали себе — это обратная сторона «Золотого правила», Китти!

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Три убийства. Мартель вчера, Мариэтта Фэблон за день до этого, когда вы по совпадению оказались в Монтевисте, и Рой Фэблон семь лет до того. Помните вы его?

Она быстро кивнула.

— Скажите мне, что случилось с Фэблоном. Вы там были.

— Дайте мне одеть что-нибудь. Я замерзаю. Я была с Лео в течение часа.

— Он у бассейна?

— Да, занимается с физиотерапевтом. Не говорите ничего в ее присутствии, хорошо? Она не надежная женщина.

Китти стянула с головы свою резиновую шапочку. Ее рыжие волосы рассыпались. Когда она открыла одну из запертых дверей, я успел заметить женскую спальню с зеркалом на потолке над большой, королевского размера, кроватью.

Я вышел наружу. Среди мебели у бассейна стояла инвалидная коляска. Женщина в голубом купальном костюме находилась по грудь в воде с мужчиной на руках. У него было круглое, вялое лицо и дряблое тело. Только в его глазах блестела какая-то доля сознательной жизни.

— Хэлло, мистер Кетчел!

— Я скажу ему «хэлло», — сказала женщина. — Около трех месяцев назад у мистера Кетчела был небольшой инсульт, и с тех пор он не говорит. Так ведь, дружок?

Его печальные черные глаза ответили ей. Затем он с опаской перевел их на меня. Он униженно улыбался. Из угла рта текла слюна.

Китти появилась у скользящей стеклянной двери и поманила меня внутрь.

Она одела штаны в обтяжку с блестками, которые вызывающе сверкали, ангорский свитер с высоким воротником, кое-как наскоро намазанное лицо обрело бессмысленную маску. Было трудно сказать, что она приготовила для меня.

Она провела меня в небольшую комнату в передней части дома, подальше от бассейна, и отодвинула шторы. Она стояла у окна, и один ее вид дополнял раскинувшуюся за окном картину. Паруса на море выглядели нарядно и отрешенно, как белые петухи на салфетках, разложенных на голубой выцветшей скатерти.

— Вы видели, что я теперь имею на руках? — спросила она, вытянув руки. — Совершенно больной старик. Он не может ходить, не может говорить, он не может даже написать свое имя. Он не может мне сказать, где все находится. Он не может защитить меня.

— От кого вам нужна защита?

— Лео всю жизнь наживал себе врагов. Если бы они знали, что он беспомощен, то за его жизнь ничего нельзя дать. — Она щелкнула пальцами. — За мою также. Тогда почему мы прячемся здесь, в камышах?

«Для нее, — подумал я, — зарослями является любое место, не находящееся на линии Чикаго-Вегас-Голливуд».

— Представляет угрозу партнер Лео — Дэвис?

— Он главная опасность. Если Лео умрет или будет выбит, Дэвис первый от этого выиграет.

— Клуб «Скорпион»?

— На бумаге он уже его владелец: комиссия по налогам заставила Лео отказаться от него. И у него есть претензии к Лео.

— Я говорил с Дэвисом вчера. Он предложил мне деньги, чтобы я сказал, где Лео.

— Вот почему вы здесь?

— Я никогда не делаю поспешных выводов. Я отказался.

— В самом деле?

— Да. Какие претензии к Лео?

Она качнула головой. Ее волосы рассыпались рыжим огнем в солнечном свете. Странно, но они мне напомнили сборщиков апельсинов, их костер около железнодорожного полотна. Странная вынужденная близость той ночи все еще не исключала возможности близости между мной и Китти.

— Этого я не могу сказать.

— Тогда я скажу. Служба внутренних налогов гоняется за Лео из-за денег, которые он присвоил со всей выручки. Если они не смогут найти его и деньги, даже если и смогут, они пришлют все Дэвису. На худой конец, он потеряет свою лицензию на дело из-за сокрытия доходов. На самый худой конец, ему грозит федеральная тюрьма до конца жизни.

— Он не один.

— Если вы имеете в виду Лео, то смотрите, остаток его жизни ничего не стоит.

— А что с остатком моей жизни? — Она погладила свою прикрытую ангорской шерстью грудь. — Мне еще нет тридцати. Я не хочу попасть в тюрьму.

— Тогда вступите в сделку.

— И выдать Лео? Я этого не сделаю.

— Они ничего ему не сделают, увидев его в таком состоянии.

— Они запрут его, и он не будет лечиться. Он никогда не научится вновь говорить или писать, или... — Она остановилась на полуслове.

— И не сможет сказать вам, где находятся деньги, — досказал я фразу.

Она заколебалась.

— Какие деньги? Вы сказали, что деньги ушли.

— Сотня тысяч — да. Но по моим сведениям, Лео снял со счетов миллионы. Где они?