Черные деньги

Она взглянула на себя в стенное зеркало.

— Не очень уж. Это все музыка. Она действует мне на нервы, когда я не могу танцевать. — Она провела ладонью по лбу. — Не знаю, долго ли я смогу выдержать на этой работе.

— А сколько вы уже здесь?

— Только два года.

— А что делали до этого?

— Была домашней хозяйкой. В действительности я серьезным ничем не занималась. — Она переменила тему:

— Я видела, как вы танцуете с миссис Сильвестр.

— Это упражнение для ног. — Я не то имею в виду. — Она не объяснила, что значит ее «то». — Будьте осторожны с Одри Сильвестр. По сути, она не пьяна, но, когда пьет, она напивается.

— И что тогда она делает?

— Все, что ей приходит в голову. Полуночный заплыв в океане, полуночное валяние в сене.

— Той ночью?

— Я бы не удивилась.

— Ей можно верить?

— Зависит от того, с кем и о чем она разговаривает.

— Вот, — я достал из кармана карточку Китти. — Она говорит, что ее имя Кетчел и ее муж был одно время пациентом доктора Сильвестра.

— Полагаю, что она это знает.

— Кстати, о пациентах доктора. Я понимаю, что он отвез миссис Фэблон домой?

Элла кивнула безразлично головой.

— Я помогла ей дойти до машины. Мы оба оказывали ей помощь.

— Она была в сильном подпитии?

— Сомневаюсь. Она вообще мало пьет.

— Миссис Сильвестр говорит, что она была...

— Миссис Сильвестр не надежный источник, особенно когда она сама пьяна. Мариэтта — миссис Фэблон — была скорее больна и расстроенна. Она гораздо больше обеспокоена за Джинни, чем показывает.

— Она говорит об этом?

— Не так много. Но она пришла сюда за поддержкой. Она хотела, чтобы кто-то сказал ей, что она поступает правильно, поощряя Джинни на такой поступок.

— Значит, она обо всем знает?

Элла кивнула.

— Джинни приходила сегодня вечером домой. Она забрала некоторые вещи и попрощалась. Она была там не больше пяти минут, что больше всего расстроило ее мать, по моему мнению.

— Когда это было?

— В течение последнего часа, примерно так.

— Вы — добротный свидетель. Что вы думаете о том, чтобы стать моим постоянным работником?

— Все зависит от того, о чем предстоит свидетельствовать.

Мы лениво улыбнулись друг другу. У нас обоих были неудачные браки.

Я удалился в регистрационную комнату. Мальковский сидел, склонившись над вытянутым ящиком, роясь в карточках.

— Надеюсь, что дело продвигается. Как могу судить, тогда было семь посторонних гостей, одиноких и пар. Я исключил четыре из них. Их я сам знал, и они, как правило, повторялись. Остается три. Сандероны, де Хоувенель и Берглундсы. Но ни одно имя ничего не напоминает.

— Попробуйте Кетчел!

— Кетчел! — Он поморгал и улыбнулся:

— Думаю, что это и есть то имя. Я не мог найти его среди карточек гостей однако.

— Ее могли вытащить.

— Или потерять, — добавил он. — Эти старые папки находятся в весьма плохом состоянии. Но я уверен, что это Кетчел. Откуда вы его узнали? — От одного из членов. — Я вынул негатив. — Вы можете напечатать мне несколько копий?

— Нет ничего невозможного.

— Сколько потребуется времени?

— Думаю, несколько сделаю к завтрашнему дню.

— Завтра утром в восемь часов. Поколебавшись минуту, он сказал:

— Попытаюсь.

Я вручил негатив с наставлением о том, чтобы его не потеряли, и попрощался с ним у входной двери. Когда он не мог уже слышать, Элла настороженно сказала:

— Надеюсь, вы ему хорошо платите. Всего, что он получает от своего фотографирования, едва хватает на жизнь. А у него жена, дети.

— Я плачу вполне прилично. Записи о том, что Кетчел был вашим постояльцем, в книге нет.

— Мистер Сильвестр дал вам, возможно, неверное имя.

— Сомневаюсь. Эрик узнал его. Скорее кто-то вынул записи из папки. К ним легкий доступ?

— Боюсь, что да. Люди приходят и уходят из конторы, и эта комната почти всегда открыта. Это очень важно?

— Может быть. Мне хотелось бы знать, кто был спонсором Кетчела.

— Мистер Столл может точно помнить. Но он уже поехал домой.

Она направила меня к директорскому коттеджу. Он был заперт и не освещен. Ветер завывал, как потерявшийся в зарослях пес.

Я вернулся обратно к главному входу в клуб. Доктор Сильвестр еще не возвратился. Я заглянул в бар и, увидев там миссис Сильвестр, выскочил, прежде чем она заметила меня.

Элла рассказала мне еще кое-что о своем замужестве. Ее муж, Стром, был адвокатом в городе, старше, чем она, вдовец. Сначала она работала у него секретарем, но, став женой, начала больше требовать, ненавязчиво конечно. Ее первый муж был очень молод, второй слишком стар. Этот старый был завязан на старых привычках, включая и сексуального характера.

Мы лениво продолжали разговор. Из таких бессвязных отрывочных длительных бесед можно многое узнать — это один из вернейших источников информации. Кроме того, мне нравилась эта женщина и было интересно узнать о ее жизни.

История эта была в духе той длинной, запутанной ночи, которую мы с ней проводили. Она жила со Стромом шесть лет, но под конец совсем уже не могла его терпеть. Разойдясь, она даже не потребовала алиментов. Многие уже ушли из клуба. Элла знала всех, каждого провожала по имени. Другие еще оставались. Наш разговор, вернее, монолог Эллы прерывался гостями, музыкой, смехом и ветром.