Черные дьяволы

Но сейчас море не светилось, не играло на солнце. На унылом латунном блеске не было ни дыма, ни паруса. Да и берега, знакомые Нечаеву с детства, успели как будто одичать. На станциях Большого Фонтана стояли пустые заколоченные киоски. Это были те самые киоски, в которых, как помнил Нечаев, всегда весело торговали хлебным квасом и пивом, халвой и баранками. А теперь… На каменных оградах домов пухло лежала свалявшаяся пыль. И такими же дымчато-пыльными были гроздья перезревшего винограда «дамские пальчики», свисавшие через ограды.

По верандам опустевших дач бегали ящерицы.

Людей не было.

Дорога словно бы висела над морем в пустоте неба. Под нею, далеко внизу, лепились друг к другу заброшенные рыбачьи курени. Раньше, когда хозяева уходили в море, эти курени охранялись мохнатыми цепными псами, а на крутых склонах в мудром одиночестве пощипывали горькую травку старые козы. Раньше… Но ушли люди, и берег опустел, одичал, и стойкий запах жареной на прогорклом масле скумбрии и ставриды выветрился из остывших летних печей, и все вокруг выцвело, поблекло.

Со стесненным сердцем смотрел Нечаев на опустевшие берега и плоское море. Его сердце словно бы перестало отсчитывать время.

Но вот оно снова напомнило о себе властным толчком. Он приподнялся. Так и есть, то была последняя, шестнадцатая, станция. Трамвайный путь кончался возле опустевших рундуков курортного базарчика. Отсюда пологий спуск вел к просторным пляжам Золотого берега. Но водитель взял вправо, и машина вырвалась в открытую степь, сухо шелестевшую стеблями высокой кукурузы.

От земли шел жар. В плотном, звенящем воздухе неожиданно возникли белокаменные стены монастыря, окруженные тополями, а там снова пошла плоская пыльная степь, на которой не за что было уцепиться глазу. Дорога вела к Люсдорфу.

— Ни черта не понимаю, — признался Костя Арабаджи. — А ты, Нечай? Что скажешь в свое оправдание?..

Из них только Нечаев был одесситом, и Костя, надо полагать, считал его ответственным и за эту поездку к черту на рога, и за их будущее. В своих несчастьях люди часто винят других.

— А тут, если хочешь знать, и понимать нечего, — Нечаев, разозлись, отвернулся. Он знал, что фронт проходит где-то возле Сухого лимана. Куда же им еще ехать?

Но машина опять свернула. Теперь уже влево, к морю.

Какой одессит не знал этих мест? Вот уж сколько лет их называли по-домашнему просто — «дача Ковалевского». Жил-был чудак, которому вздумалось построить дачу далеко за городом, что называется, на отлете, и не только дачу, но и высокую круглую башню, чтобы по вечерам сидеть на верхотуре и глазеть на нарядные пароходы, приближающиеся к Одессе. А почему бы и нет? Каждый по-своему с ума сходит.

Машина остановилась резко, сразу. У ворот под грибком стоял матрос с винтовкой.

— Приехали, — весело объявил капитан-лейтенант, высовываясь из кабины.

Он соскочил на землю, одернул китель. Следом из кабины выбрался и его спутник в серой кепочке.

От Нечаева не укрылось, что капитан-лейтенант разговаривает со своим спутником так почтительно, словно тот имел адмиральское звание.

Нечаев, Костя Арабаджи и Сеня-Сенечка перемахнули через борт. После этого водитель дал газ, развернул машину и повел ее обратно в город.

Еще через минуту полуторки и след простыл.

— Со мной!.. — сказал капитан-лейтенант часовому.

«Как его фамилия?» — думал Нечаев, глядя в широкую спину капитан-лейтенанта. Соседка сказывала, да он успел позабыть.

Узкая прямая тропка, проторенная в лебеде и крапиве, вела от ворот в глубь усадьбы к веселому двухэтажному дому с балконами и крытыми верандами. Дом стоял на краю обрыва. На его южном фасаде, обращенном к морю, Нечаев увидел две каменные рюмки на тонких ножках. Гостеприимный хозяин этого дома, надо полагать, был не дурак выпить.

— Раньше этот дом принадлежал Федорову, — сказал капитан-лейтенант. — Был до революции такой малоизвестный писатель. Но дружил с Куприным, с Буниным. Они, говорят, сюда частенько наведывались. Отдохнуть, порыбачить. Может, слышали?

— За Федорова не скажу, — ответил Костя Арабаджи. — А вот Куприн и у нас в Балаклаве бывал, мне батя рассказывал. — Он замолчал и поднял глаза на капитан-лейтенанта. — Вы нас зачем сюда привезли, на экскурсию?

— Что ты, тебе ведь было сказано. Отдохнуть, порыбачить, — сказал Сеня-Сенечка.

— Не совсем так, — капитан-лейтенант усмехнулся. — Время для этого вроде бы не совсем подходящее, а?

— Вот и мы так думаем, — вмешался Нечаев. — Быть может, вы нам все-таки объясните?

— Непременно, — перебил его капитан-лейтенант. — Сегодня же объясню. Но сначала… Дневальный! — крикнул он в раскрытую дверь.

Дневальный с боцманской дудкой на груди прищелкнул каблуками.

— Он вас отведет, — сказал капитан-лейтенант, кивнув на дневального. — Располагайтесь, устраивайтесь… Кубрик для вас приготовлен на втором этаже. У нас тут, надо вам знать, корабельный порядок. Подъем, отбой, все как полагается.

— Дело! — Костя Арабаджи кивнул.

Капитан-лейтенант посмотрел на часы.

— Обед через сорок минут, — сказал он. — Встретимся в кают-компании. Прошу не опаздывать.