Черные души праведников

«Мы в двух шагах от спасения, – тоскливо подумал он. – Что, черт возьми, опять происходит?»

Он почувствовал, что бесконечно устал – спасаться, бояться, смотреть на смерть, видеть запредельный, не поддающийся никакой логике ужас. Ему показалось, что это все никогда не кончится. Ночь будет длиться вечно: превратится в полярную, а потом – в космическую черную яму. Любая попытка выбраться, вернуться к нормальной жизни неизбежно окончится чем-то вроде вот этого – «останови машину, парень, мы никуда не едем».

– Иван Александрович, – осторожно проговорила Ольга, потому что старик молчал.

– Да, простите, задумался. – Голос старика звучал глухо, как из подвала. – Вера Ивановна, скоро все закончится, вам помогут. Я просто хочу объяснить… И попросить.

– О чем? – резче, чем собирался, спросил Матвей.

– Подвезите меня к одной площадке. Я покажу, куда именно. Тут недалеко. Высадите меня, разворачивайтесь и уезжайте. Вот и вся просьба.

– И только-то! – саркастически отозвался Матвей. – Вы же прекрасно понимаете, что мы не сможем оставить вас тут…

– После всего, что мы вместе пережили, – подхватила Ольга, обернувшись к Ивану Александровичу.

– Поэтому я и попросил остановиться. Понимаю, что без объяснений вы бы меня не повезли.

– Почему вы раньше не сказали, что собираетесь остаться? – сердито спросила Ольга.

– Когда? – хмыкнул он. – Мы постоянно были заняты.

– Да хватит вам! – снова вмешалась Диана. – Он, может, просто с ума сошел. Поезжайте, и все. Он даже не выпрыгнет – двери нет!

– Погоди, детка, – сказала Вера Ивановна. – Нужно же понять.

– Матвей, ты спрашивал, зачем я вернулся сюда, после всего, что пережил… или думал, что пережил, если считать, что мне все привиделось в детстве.

– И зачем же?

– Я должен сделать все, чтобы прекратить это. Никто, кроме меня, не сделает.

– Очень даже сделает! – убежденно проговорил Матвей. – После всей этой жуткой резни, пожара, смертей, думаете, кто-то поедет сюда? Комплекс закроют, и все прекратится. Никто больше не погибнет. Поверьте, я из Эдика душу вытрясу.

– Вы не понимаете! – воскликнул старик. – Я даже не о новых жертвах говорю, хотя и это, конечно, важно. – Он опустил голову. – Но мои родные, односельчане… Господи! Как я могу допустить, чтобы это продолжалось?! Они должны обрести покой. За этим я и приехал. Должен был убедиться, что навы существуют, и помочь им уйти.

– Надо же, почему-то всю жизнь вас это не беспокоило! – язвительно проговорила Диана, и Матвей был вынужден признаться себе, что разделяет ее мнение. Хотя вслух, конечно, ничего не сказал.

Иван Александрович вздохнул.

– Я же говорил, поначалу старался убедить себя, что все это выдумки. Потом… Собирал информацию. – Он помотал головой. – Нет, не так. Я старался жить дальше, только и всего. Забыть. Что было, то прошло, и все такое.

– Что же изменилось? – спросила Ольга.

– Узнал, что помочь своим родным могу только я. То есть, вернее, что их душам вообще можно помочь: сделать так, чтобы они ушли, упокоились с миром. Читал, анализировал и… Я единственный человек на свете, который имеет прямое отношение ко всему произошедшему: был в деревне в тот страшный день, знаю, что случилось, почему умерли все жители. И знаю, как все исправить. По крайней мере, надеюсь, что знаю.

– Хорошо. Пусть так. Но вы можете сделать это позже, днем. Мы привезем вас сюда, обещаю, – сказал Матвей. – Я привезу.

Иван Александрович покачал головой.

– Это нужно сделать сейчас. Я имею в виду, ночью. Когда они выходят из тьмы. Но приехать сюда завтра ночью, боюсь, не получится. Вы же прекрасно понимаете.

– Это ведь опасно! Как вы там, один… – проговорила Вера Ивановна. – Вы можете погибнуть!

– Конечно. Ну и что? Моя смерть не имеет никакого значения.

Повисла тишина.

– Не нужно думать, что я герой. По правде сказать, возможно, никогда не решился бы на это. Нелегко отважиться, чего уж там. Но я одинокий, никому не нужный старик. Жена, единственная женщина, которую я любил, умерла. Детей у меня нет. И сам я тоже скоро умру.

– Вы больны? – спросила Вера Ивановна.

– Рак. Неоперабельный. Я так и так обречен, врачи дают максимум год. Скорее всего, меньше, учитывая преклонный возраст. Так что никакой это не подвиг. Просто искупление, исправление ошибок.

– Мне так жаль, – проговорила Ольга.

– А все те, кого обратили навы… – подала голос Диана. На этот раз она говорила задумчиво, без вызова и капризных ноток. – Они смогут обрести покой?

– Девочка задала хороший вопрос, – сказала Вера Ивановна, – я тоже хочу узнать.

– Понятия не имею, – признался Иван Александрович. – Помните, я ведь даже не помышлял, что те, кого убивают навьи, тоже восстают из мертвых. Могу лишь предположить… Вернее, надеяться. Так у них хотя бы есть шанс.

– Что ж, – сказал Матвей. – Это честный ответ.

– Тогда я тоже останусь и помогу вам, – решительно сказала Вера Ивановна. – Я должна сделать все, чтобы Боря спал спокойно. Правда, он только что сказал мне, чтобы я и думать об этом не смела, он хочет, чтобы я уезжала, спасалась сама. Но в этот раз я его не послушаю.

– Он… сказал вам? – пораженно переспросила Ольга.