Черные кабинеты. История российской перлюстрации, XVIII — начало XX века

Публикация «Еще о перлюстрации» породила новые отклики. «Русское слово» цитировало заявление В.Л. Бурцева из Парижа, что он посылал номера журнала «Былое», издававшегося в то время за рубежом, многим высокопоставленным лицам заказными письмами, но они были возвращены ему обратно с официальной надписью о невручении как «содержащие запрещенные издания». Естественно, поставить такой штамп без вскрытия конверта было невозможно^[79].

В результате на заседании бюджетной комиссии при рассмотрении сметы Главного управления почт и телеграфов на 1914 год вопрос о перлюстрации затронули три либеральных депутата: октябрист И.В. Годнев, прогрессист М.И. Гродзицкий и кадет князь С.П. Мансырев, которые ссылались на осведомленных лиц. Князь Мансырев вспомнил, что в 1910 году, когда он выступал защитником по уголовному делу, к нему обратился некий сенатор, гофмаршал двора, с просьбой информировать его о ходе процесса. Для этого сенатор сообщил Мансыреву условный адрес и шифр. Адвокат выразил удивление этой предосторожностью и услышал признание сановника: «Когда был ревизующим сенатором, то вся переписка, отправлявшаяся ко мне, подвергалась дешифровке». Еще более сенсационное заявление сделал Годнев: «Я от некоторых лиц, близко знакомых с почтовым ведомством, слышал уверения, что существует даже особый аппаратик, при помощи которого отпаривают письма и получается возможность их прочитать… Я бы желал знать, насколько заявления таких лиц, которые будто сами принимали в этом участие… верны и продолжается ли это до сих пор». Новый (с октября 1913 года) начальник Главного управления почт и телеграфов В.Б. Похвиснев в отличие от своего предшественника, М.П. Севастьянова, не стал голословно отрицать наличие перлюстрации, а относительно «аппаратика» заметил: «Я не сумею сказать, я его в руках не держал». От прямого ответа на повторный вопрос Годнева: «Есть [“аппаратик”] или нет?» — Похвиснев уклонился: «Не знаю. Первый раз слышу о таком аппарате»^[80]. Последний раз в Думе этот вопрос поднял прогрессист Гродзицкий 5 мая 1914 года при очередном обсуждении бюджета МВД по Главному управлению почт и телеграфов. Он сослался на заметку князя В.П. Мещерского, что «письма вскрываются сотнями тысяч», и сам утверждал, что перлюстрации подвергается корреспонденция, адресованная членам Государственной думы. Похвиснев в своем выступлении ничего не сказал по данному поводу, тем самым косвенно подтверждая справедливость заявления депутата^[81].

Не оставляли этот сюжет и российские газеты. 31 марта 1914 года газета «День» напечатала заметку «Тайны “черного кабинета”». В ней наряду с «клюквой» (якобы в комнате для просмотра писем сидят несколько агентов охранного отделения, несколько жандармских ротмистров и представители почтового ведомства) содержалось точное указание местонахождения «черного кабинета» в столице: «секретная комната» в отделении иностранной цензуры почтамта. В мае в этом же издании появилась «подвальная» статья «Швейцары, или “Черные кабинеты”» за подписью «Некто», в которой был приведен абсолютно конкретный материал о ведении перлюстрации. Здесь цитировался циркуляр директора ДП от 1 февраля 1903 года, содержавший требование к начальникам охранных отделений уделять больше внимания поступавшей к ним из Петербурга перлюстрированной переписке. Указывалось, что вскрываются письма, внесенные в особый список («алфавит»), а также вызывающие подозрение. В качестве перлюстрированных упоминались письма к княгине С.Н. Голицыной, графине Е.А. Уваровой, от профессора В.А. Вагнера к Н.Л. Гондатти (генерал-губернатор Приамурской области с 1911 года), от жандармского офицера Лявданского к бывшему московскому градоначальнику А.А. Рейнботу. Отмечалось, что копии писем на имя фельдшерицы Е. Павловой (Сетунская лечебница Московской губернии) соседствуют с копией почерка их автора^[82]. Поскольку в качестве примеров в основном фигурировали акты перлюстрации писем, проходивших через Московский почтамт в конце XIX — начале XX века, то источником информации мог быть Л.П. Меньщиков. Дополнительным аргументом в пользу его авторства является обнаруженное мной текстологическое совпадение по существу между данной статьей и книгой Меньщикова, опубликованной в 1925 году. В статье как пример перлюстрации упоминается передача Департаментом полиции 10 марта 1897 года Московскому охранному отделению копии письма учителя Шапошникова в слободу Велико-Михайловку Курской губернии. В книге речь идет о перлюстрации письма библиотекаря Румянцевского музея Г.Н. Шапошникова — жениха курсистки М.Ф. Ветровой, покончившей с собой в Петропавловской крепости 12 февраля 1897 года. Письмо это он послал 4 марта 1897 года родным в Курскую губернию^[83].