Черные камни Дайры

А утром Минтисвел не мог не только подняться на ноги, но даже оторвать внезапно отяжелевшую голову от земли. У него началась лихорадка, рана загноилась, рука распухла, а к середине дня и вовсе покрылась синими пятнами. Его отнесли обратно в лазарет. Этим громким словом называлась огороженная веревкой поляна в лесу, где без всякого порядка прямо на голой земле лежали раненые вперемешку с еще не убранными трупами. На весь лазарет был всего один санитар, который если чем и занимался, так только указывал похоронной команде, кого уже можно уносить, а за кем следует прийти попозже. Ни о перевязке, ни о глотке воды, ни тем более о лекарствах попросить было некого.

Скорее всего Минтисвела унесли бы вслед за многими его соседями, если бы в лазарет не заглянул бродячий лекарь из Клана Сострадания, в своей до дыр заношенной, когда-то голубой, а теперь неопределенного цвета одежде больше похожий на нищего. Но в его большой, тоже протертой, но тщательно заштопанной сумке нашлись и лекарственные травы, и целебные мази, и даже чистая материя для перевязки. Санитар недовольно покосился на него, но пропустил. То ли поленился вставать, чтобы прогнать бродягу, то ли решил, что ему не будет хуже оттого, что лекарь поможет нескольким несчастным тем или иным способом покинуть лазарет. Может быть, начальство его еще и похвалит.

И тут Минтисвелу в первый раз повезло. Он лежал недалеко от входа, и лекарь успел промыть ему рану водой, смазать мазью, перевязать руку и дать больному выпить какое-то лекарство, прежде чем его заметили стражники и увели куда-то. Может быть, его направили к какому-нибудь раненому военачальнику, а может — арестовали, как вражеского лазутчика. Хотя все знали, что целители Клана Сострадания не участвовали в самой битве, формально они были на стороне неприятеля. В любом случае обратно лекарь не вернулся. И спросить про него было не у кого. Потому что в тот же вечер армия снялась с места и двинулась в глубь Озерной Долины, бросив лазарет и предоставив раненым возможность выздоравливать или умирать по своему усмотрению.

Минтисвел выздоровел, хотя пальцы правой руки до сих пор плохо его слушались.

Даже командир встреченных им в степи патрульных признал, что с такой рукой особо не повоюешь, и разрешил ему идти своей дорогой.

И привела эта дорога прямо в родной город Бирту к дому мастера Хонлинтара, у которого он работал до армии. После всего пережитого юноша раздумал становиться оружейником, да с такой рукой у него, наверное, ничего бы и не вышло. Но нужно хотя бы попрощаться со старым мастером, забрать свои вещи и еще попросить у хозяина плату за последние четыре декады. Оружейник, конечно, был прижимист, но своих подмастерьев никогда не обманывал.

Этих денег должно хватить, чтобы устроиться на новом месте. Минтисвел уже знал, где это новое место будет. Он попросится в ученики к чудаковатому мастеру Синдолмиру, изготавливающему детские игрушки. Юноша частенько забегал к нему после работы и даже несколько раз тайком от своего хозяина делал мелкие металлические детали для его заводных кукол. Кукольных дел мастер частенько продавал свои игрушки соседям-беднякам за бесценок, а потому и сам жил небогато. Ну что ж, с мечтой о собственном доме придется обождать. На то она и мечта, чтобы никогда не сбываться. А бедность Минтисвела не пугала. Много ли сироте нужно?! Зато он больше не будет держать в руках оружие. А когда-нибудь руки заживут, и он сможет управиться с несложными инструментами кукольника.

И вот теперь, погожим летним утром, Минтисвел, исполненный радужных планов относительно своего будущего, стучался в дверь мастерской оружейника Хонлинтара…

Позднее юноша и сам удивлялся, почему он не заскочил по дороге к соседям, не узнал, как идут дела у старого мастера. Многих неприятностей можно было избежать. Впрочем, не было бы тогда в его жизни и неожиданного счастья. Таков непреложный закон бытия. Без сильного горя не бывает настоящей радости. А потому пусть события развиваются своим чередом, а люди поступают так, как считают нужным. А Предки-Заступники после рассудят, кто прожил свою жизнь достойно и заслуживает места за их столом, а кто оказался трусом и подлецом и за это будет страдать вечно, и никто не разделит с ним его муки. Но и о них следует помнить, чтобы не совершить подобных проступков и не повторить их печальную судьбу…

Итак, дверь отворилась. В дверях стоял внушительных габаритов незнакомый мужчина в ярком и нарядном, но не застегнутом красном жилете с выражением ленивой скуки на широком и круглом, как лепешка, лице. От неожиданности юноша отступил на шаг, даже оглянулся посмотреть, в ту ли дверь он постучал, и лишь затем догадался, что перед ним просто новый слуга. Незнакомец загородил собой весь дверной проем и нарочито небрежным тоном спросил:

— Ну, чего надо?

— Мне в мастерскую к оружейнику Хонлинтару, — не совсем еще успокоившись и оттого чересчур звонким голосом ответил Минтисвел.