Чёрные корабли

— Потому что Кианна девочка и мамина ученица, — ответил Ксандр. — А малыш — потому что он малыш, ему только четыре месяца. Когда он будет совсем взрослым трехлетним мальчиком, он тоже придет сюда жить.

Второй сын, Кар, родился весной. Он выглядел в точности как уменьшенная копия Маркая — те же круглые темные глаза, густые черные волосы, гладкая смуглая кожа и широкие плечи. Оба поразительно походили на Ксандра.

Маркай окинул взглядом комнату:

— А где он будет спать?

Ксандр указал на противоположный угол:

— Мы устроим ему постель вон там, у стены, будет вам комната на двоих. И я стану брать вас с собой в море, рыбачить.

— А завтра ты меня возьмешь рыбачить?

Ксандр посмотрел на меня, я замотала головой. Но он взглянул вниз на макушку Маркая и широко улыбнулся:

— Конечно, возьму.

— Ксандр, ты…

— Мне тоже было года три, когда я впервые вышел в море с отцом. Это ж не дальний поход, а так, обычная рыбалка. К вечеру вернемся. Маркай ведь уже взрослый, а не младенец под присмотром женщин.

Я взглянула на сына. Такой малыш — но все же крупный для своего возраста, крепкий и громогласный, в храме от него временами бывало хлопотно. Его можно будет делать гребцом лет в восемь, а то и раньше, при его-то широких плечах. Морскому делу он выучится рано.

— Веди себя хорошо, — велела я, — и слушайся отца, если хочешь стать моряком.

Он расплылся в улыбке:

— Я поймаю вот такую большущую рыбу!

Наутро я смотрела, как Ксандр отчаливает от пристани и выводит «Дельфина» вниз по реке. У ограждения кормы, на моем старом месте, Маркай гордо стоял рядом с отцом, крепко упершись в качающуюся палубу широко расставленными ногами. Ни я, ни Ксандр его этому не учили. Кровь, подумала я. Кровь морского народа…

Я вернулась в храм. Уже утро, скоро придет Кианна.

Как я и ожидала, Тия с Баем не захотели отпускать от себя Кианну после отлучения ее от груди, и теперь она жила в родительском доме, а в храм приходила по утрам через день, чтобы заниматься со мной от рассвета до полудня. Других детей у Тии не было, после второго выкидыша разлука с дочерью сделалась бы для нее непереносима, а нынешнее положение дел устраивало всех.

Седьмой день рождения Кианны пришелся почти на праздник Сошествия. После совершения церемонии устроили пир, и Латин принес в жертву корову, мяса которой хватило чуть ли не на всех. Затем полилось вино, под весенними звездами завертелся стремительный хоровод.

Кианна не участвовала в исполнении обрядов, лишь держала наготове привешенный к поясу льняной мешочек с моими красками — совсем как я в те давние времена, когда прислуживала пифии. Теперь моя ученица затихла у огня в стороне от других детей, которые шумно толпились вокруг Лавинии, раздающей сласти. Рыжие волосы Кианны лежали по плечам, вздернутый носик усыпали веснушки, но глаза ее внезапно сделались черными как ночь, как пространство между звездами.

Я осторожно подошла и опустилась на колени рядом.

— Что тебе видно?

Она долго не отвечала. Искры костра, устремляющиеся кверху с потоками ветра, не отражались в ее зрачках.

— Вижу погребальный костер…

Я почувствовала спиной Ее холодную руку.

— Погребальный костер, на котором лежит царь. — Чистый детский голос звучал спокойно и ровно, как во сне. — Царь Эней.

У меня перехватило горло. Но Кианна продолжала:

— Он очень старый, совсем белые волосы. Руки сложены на груди, морщинистые, со сведенными пальцами. Я стою рядом и пытаюсь удержать свое покрывало: его раздувает ветер, оно может загореться от искр. Я пою Сошествие. Но почему там нет тебя? Где ты? — Кианна вздернула голову, ее глаза вновь стали серыми, по-детски чистыми и яркими. — Ой, прости! Я увидела плохое?..

— Нет, детка. — Я обняла ее за плечи. — Ничего плохого, совсем наоборот. Меня там нет потому, что к тому времени ты уже сменишь меня, став сивиллой, и умершего царя поведет к Реке твоя, а не моя песнь. Через много-много лет. Когда он состарится, а ты сделаешься совсем взрослой.

— Через много-много лет?

— Да, взгляни. — Я указала ей на Нея, стоящего позади костра. — Видишь, какой он сейчас молодой?

Она кивнула.

— Все правильно, Кианна. Твое видение значит, что ты вправду готова стать моей ученицей, Она тебя выбрала. Ты сделала мне замечательный подарок.

— Подарок? — смутилась Кианна. — Я ведь сказала, что ты умрешь…

— Конечно, умру, — мягко ответила я. — Все мы когда-то умираем. Но весть о том, что нам предстоят долгие годы спокойствия и что ты станешь сивиллой после меня, — добрая весть. — Я встала и потянула Кианну за собой: — Пойдем, детка, угостишься миндальными лепешками. Иначе их уплетет Маркай и тебе ничего не достанется.