Черные крылья

– Вы – оборотни-лютвяги, – произнес Андемо, не показывая страха. – Кто ж не слышал песнь о том, как князь Станимир потерял в подлой засаде чуть ли не всю свою старшую дружину? Имя грозного Шереха гремит по всем вендским землям…

Шерех подошел вплотную к Андемо и по-звериному обнюхал его.

– Колдун, – пробормотал он. – Так это ты призвал детей Медейны?

– Я никого не призывал!

– Но мы услышали зов из-за Кромки – и пришли.

– Это был я, – на подгибающихся ногах выступил вперед Мазайка. – Вот, дудочка. Но я звал не вас…

– А пришли мы, – ухмыльнулся оборотень. – И что мне с вами делать?

– Мы на одной стороне, славный Шерех! – вновь вмешался Андемо. – Горе лютвягов – наше горе! Враги лютвягов – и дривам враги! Мой вождь Верес…

Шерех вдруг скривился:

– Верес? Ох, не то имя ты вспомнил, колдун. Но ладно, пока живите… Ступайте за мной.

Шерех повернулся и пошел, не оглядываясь. Беглецы последовали за ним – выбора у них все равно не оставалось.

Они шагали вдоль дороги, пока лес окончательно не окутала ночная тьма. Снег поскрипывал под их лыжами; Шерех ступал совершенно бесшумно, словно не касался ногами земли. Волки темными призраками скользили по обочинам. Внезапно глава оборотней свернул в сторону. Еще несколько десятков шагов, и лес поредел. Все четверо вышли на пригорок. Андемо вдруг запнулся на полушаге и вскинул руку в знаке, отвращающем зло.

– А, почуял, – хмыкнул Шерех.

– Кого? – шепотом спросил Мазайка, оглядываясь: ни на пригорке, ни вокруг него не было заметно никакого движения.

– Здесь вьются духи павших, – сдавленным голосом ответил Андемо. – Очень много… А вот и сами мертвецы…

Он повел перед собой рукой. Теперь Мазайка и сам заметил, что припорошенные снегом кочки – никакие и не кочки вовсе. Где-то при свете луны блестела еще не успевшая потускнеть бронза доспеха…

– Домашнее войско Кирана не добралось до Мравца, – произнес Шерех. – Мы нагнали их на дороге и проводили сюда. Вот они – все здесь, и люди, и лошади. Вкусные были лошади. А люди еще лучше!

Взгляд Мазайки скользил по обглоданным трупам. Он замечал все новые и новые снежные кочки, и голова у него пошла кругом, а живот сдавило, как будто его стиснула чья-то рука. Приходилось ему видеть уже всякое, но не столько мертвецов сразу.

– Зачем ты нас сюда привел? – спросил Андемо.

– Подождите. И скоро увидите, как Шерех вершит правосудие!

Глава оборотней поднял голову и принялся нюхать воздух.

– А! – довольно протянул он. – Уже приближаются…

Где-то в отдалении за стеной деревьев заржала лошадь.

* * *

Отряд накхов ехал по лесной дороге. По обеим сторонам тянулись к звездам столетние ели. Колючие лапы сводом смыкались над головой, местами превращая дорогу в глухой коридор. Это ничем не мешало воинам – все они были с детства обучены видеть в темноте.

Ширам ехал шагом, отпустив поводья, глубоко задумавшись. Что-то не давало ему покоя с того самого мига, когда он со свитой в двадцать человек выехал из только что восстановленных ворот Мравца.

В сущности, предложить в качестве места для переговоров главный храм местного божества было хорошим, верным выбором. Присутствие бога, несомненно, освящало встречу. Клятвы, произнесенные перед алтарем, считались нерушимыми. Устраивать засады в храме, обнажать клинок для чего-то, кроме жертвоприношения, а уж тем более вступать в драку там, где обитают боги, у всех народов и племен было несмываемым бесчестьем.

Кроме того, Ширам кое-что разузнал про Ячура. Дривы поклонялись богам-близнецам: светлому Яндару, которого арьи упорно старались заменить своим Исвархой, и болотному Ячуру. В нем Ширам усмотрел несомненное сходство с Отцом-Змеем и еще больше порадовался мудрому выбору дривов.

Так в чем же дело? Что за червь глодает нутро?

«Назначать встречу после заката – да, это необычно… Но, судя по всему, этот Ячур, темный близнец солнечного брата, как раз повелитель ночи… Как знать, может, он незримо посещает свой храм именно по ночам…»

– Кони беспокоятся, маханвир, – послышался вдруг тихий голос за спиной. – Что-то неладно…

Чувство направленного на него пристального взгляда возникло внезапно и почти болезненно. Ширам резко выпрямился в седле. Затем поднял руку, подавая знак едущим позади воинам остановиться.

– Нас окружают справа и слева, маханвир, – прошептал второй накх. – Уже обошли сзади… И один – вон там, впереди на дороге.

– Вижу, – процедил Ширам, движением коленей пуская коня шагом вперед.

Посреди дороги молча стоял высокий худой венд с длинными волосами. Он казался серым призраком в темноте. Шираму показалось, что он где-то видел его. В руках венда не было никакого оружия. Лишь явственно веяло угрозой – и чем-то жутким, чему не было названия. Конь Ширама захрапел и попятился, словно боялся приближаться к чужаку.

– Какой великолепный дар Медейне! – хрипло проговорил венд. – Двадцать накхов, а двадцать первый – сам Ширам, сын Гауранга!

– Имел ли я счастье биться с тобой? – спросил Ширам, оглядывая седого воина.

– Могли и встречаться… За свою жизнь я подарил Матери немало ваших. Много их, со снятой кожей, гниют на дубах от Даны до самого вендского тракта!