Черные крылья Ктулху — 2

— Ну да, но я просто проснулся. И все в полном порядке! Не знаю, какое снадобье вы мне дали, но подействовало оно наилучшим образом. Боль в животе исчезла! Я так удивился тому, что нахожусь не в больнице. Да… Мне уже думалось, я не жилец. Как это мило было с вашей стороны привести меня домой. Домой, я не ошибаюсь? Скажите, а эта сестричка — она здесь?

— Сестричка? Как… — Федор облизал пересохшие губы. — Как вас зовут?

— Вы и в самом деле чересчур увлеклись вином, мой друг. Я ваш пациент, Говард Лавкрафт. — Роман широко улыбнулся и вновь протянул доктору руку.

Федор дернулся назад, испытывая иррациональный страх перед этой рукой. Рукой мертвеца. Нога Федора соскользнула со ступеньки, он неловко взмахнул руками… и кубарем покатился по лестнице. Рухнул на пол и услышал тошнотворный хруст…

Тьма стала просачиваться в треснувший от удара череп. Она поглощала Федора, уносила его прочь…

Он двигался сквозь мрак, плыл по орбите далекой планеты. Затем начал опускаться, тонуть в затянутой густыми облаками атмосфере чужого мира…

Нет! Он не хотел попасть туда!

Настанет время — и ты придешь. Мы обменяли его на тебя…

Федор сопротивлялся изо всех сил в попытке вернуть свое нематериальное «я». Это был долгий путь назад — целая вечность, непостижимым образом уложившаяся в несколько минут… И вот он пытается ползти по бетонному полу подвала. Кто-то помогает ему приподняться. Кажется, его зовут… Роман?

Заботливый молодой человек поддерживает его, пока он взбирается по лестнице и выходит в холл. Навстречу выбегает Леа. Она кричит:

— О господи! Федор! Роман, что случилось? Вы ударили его?! У него на голове кровь! Я знала, чувствовала, что что-то произошло! Я была уверена! Федор, все будет в порядке. Вот так, сядьте здесь. Я сейчас вызову «скорую»… и полицию.

Времена года сменяют друг друга в безумном калейдоскопе: весна, лето, осень, зима. И снова — весна, лето, осень… Год, за ним еще один… А потом наступил прекрасный июньский день. Благоухали розы, совсем свежие, еще не тронутые грибком. Мама дремала в расслабленной позе в кресле напротив, глаза ее полностью скрывали солнцезащитные очки. Когда она проснется, то захочет поиграть в карты. Он же предпочитал пазлы.

— Федор? — окликнула его Леа с заднего крыльца. Девушка улыбалась. Одета она была по-деловому. — Мы уходим. Будет встреча с читателями.

— Мм, — промычал Федор, отрываясь от пазла с изображением старого Провиденса.

Мать, недовольно брюзжа, помогала ему собирать картинку на карточном столе, который стоял в чудесном розовом саду позади дома Даннов, пока ее не сморило послеполуденное солнце. Теперь она спала с фрагментом пазла в руке, обмякнув в кресле. Она выглядела совершенно умиротворенной и знай себе сладко похрапывала.

— Я говорю, мы идем на встречу с читателями, Роман будет там подписывать свою книгу. Вы уверены, что не хотите пойти с нами? Приехал репортер из «Нью-Йорк таймс», брать у него интервью.

— Вот как? Хорошо. Много будет народу?

— Да. Похоже, книга станет бестселлером. О, я знаю, что вы не любите большие толпы.

— Да. Толпы и котов…

Он слышал, как литературный агент Романа, хорошенькая блондинка, щебетала за завтраком: «…а сверху будет написано: „Роман Теобальд, человек, которым мог бы стать Лавкрафт“. — Потом она повернулась к Федору и спросила: — Как вы себя сегодня чувствуете? Не хотите еще апельсинового сока?»

Как любезно с ее стороны. Вообще, все относятся к нему очень доброжелательно после несчастного случая. После того, как он серьезно повредил голову.

Леа вышла замуж за «Романа Теобальда» — таков его литературный псевдоним. По-настоящему его зовут Роман Боксер… по крайней мере, это имя указано в свидетельстве о рождении. Иногда, дома, Леа ласково называет мужа забавным именем — Говард. С чего бы это вдруг? Так или иначе, теперь она была миссис Роман Боксер. Леа почти на десять лет старше своего избранника, однако миссис Боксер одобрила их брак. Она выкупила дом Даннов и преподнесла его молодоженам в качестве свадебного подарка. Вскоре после бракосочетания сына миссис Боксер умерла от рака. Ее похоронили на кладбище Суон-Пойнт.

Федор вспоминал об этом, и ему было хорошо. Возможно, все дело в антидепрессантах. Но в самом деле — все вокруг так внимательны, так добры к нему. Роман, Леа, врачи. И Леа всегда проверяла, чтобы он не забыл принять перед сном свои таблетки. Без них Федор просто не мог спать. Особенно без лекарства, избавляющего от кошмарных сновидений. Он почти не сомневался: если снова ему приснится то место, место, о котором звонили колокола из моря, ему не суждено будет проснуться на следующее утро. Никогда уже он не сможет проснуться. И тогда его мать, бедная старенькая мамулечка, останется совсем одна. До тех пор, пока они не придут и за ней…

Вид Том Флетчер Перевод Т. Мамедовой