Черные крылья Ктулху. Истории из вселенной Лавкрафта

Ну, пришел я в офис, взял в киоске при входе стаканчик кофе, поднялся на лифте на девятый этаж. Уселся за рабочий стол и принялся за коммерческое предложение, — его до конца недели надо было закончить. Клиент-то важный, один из основных наших заказчиков.

Не просидел я там и пяти минут, как вдруг чувствую в правом бедре острую боль — прямо-таки нестерпимую… словно от меня кусок откусили или какое-то гигантское насекомое ужалило. Я вскочил на ноги, хлопнул по бедру, запрыгал по комнате, но боль не утихала. Она жгла меня, как огнем.

Она распространялась все дальше.

Я рухнул на пол.

Я завопил как резаный.

Несколько сотрудников подошли узнать, из-за чего сыр-бор. Несмотря на то что я явно страдал, никто не понимал, что со мной не так. То, что меня язвило, таилось под одеждой, а я так извивался и бился, что подойти ко мне ближе чем на расстояние вытянутой руки возможным не представлялось. Боль казалась осязаемой: как будто вверх по моей ноге ползло пламя, оставляя после себя мучительную агонию. И я ничего с этим не мог поделать — совсем ничего.

Боб Шоу опустился на колени рядом со мною и попытался добиться от меня, что происходит.

— Томпсон, да что с тобой?

А я чувствовал… ну, что-то такое… странное. Даже сквозь боль мне почудилось, что правая нога внезапно перестала быть ногой. Теперь она ощущалась, как… как будто из нее все кости вынули. Я вцепился в нее сквозь брючину, но пальцы не нащупывали ничего твердого. Я сдвинул левую руку ниже, к колену, но и колена не нашел. И здесь, и выше под ладонью обнаруживалось одно и то же — нечто до странности мягкое и упругое. И ощущение это одновременно распространялось по ноге вверх и вниз. Я прям света не взвидел от страха!

Если до того я вопил от боли, теперь я кричал от ужаса. Я опустил глаза и вижу: с меня ботинок свалился. Носок был по-прежнему на месте, а вот ступня внутри его сделалась чудовищно бесформенной, и теперь вся моя правая нога изгибалась каким-то противоестественным образом.

Мои сотрудники на всякий случай отошли подальше.

Я слышал, как Боб Шоу орет в телефонную трубку:

— Нет, я не знаю, что с ним, но немедленно пришлите «скорую помощь». Человек умирает!

Но боль все не утихала. Она растекалась в паху едкой кислотой. Я даже описать не в силах, какой ужас испытал, когда она проникла в мои гениталии, просочилась в левую ногу и снова хлынула вниз, — ощущение было такое, словно она выжигает мне кости. Я орал не умолкая.

Между тем боль, похоже, распространялась все быстрее. Секунда-другая — и вот уже моя левая нога, в точности как и правая, странно обмякла, и я обнаружил, что уже не в силах держать спину прямо. Я завалился назад — а жгучая боль поползла вверх по позвоночнику.

Я забился в судорогах, замолотил ногами, только это были уже не ноги. Они извивались и корчились, они словно бы скользили по полу. Теперь уже и правый носок с меня свалился: а обнажившаяся непристойно розовая плоть на ступню ничем не походила. Куда подевались пальцы и ногти, лодыжки и подошвы? Из-под брючины торчала бесформенная мясистая кишка, мерзко утончающаяся к закругленному кончику. Хуже того, она невыносимо раззуделась.

Под окном взвыла сирена и взвизгнули шины, резко затормозив на асфальте. Я надеялся, что врачи ждать себя не заставят.

Мои сотрудники и сослуживцы держались от меня как можно дальше. Ими постепенно овладевала паника.

— О господи! У него кожа идет складками!

— Да что с ним такое?

— У него, похоже, кости плавятся!

— А вдруг это заразно?

Едва прозвучал последний вопрос, несколько человек бросились к лифтам, а остальные попятились еще на несколько шагов.

Я попытался принять сидячее положение и овладеть собою, но не смог. Странная череда превращений продолжалась безостановочно, боль словно бы нарастала. Боюсь, вопли мои превратились в какие-то нечеловеческие звуки. Я совсем обессилел и надсадил горло, крича во весь голос. Теперь я не то стонал, не то хрипло блеял. Как ни странно, сколько бы ни менялось мое тело, я неизменно слышал ровный стук своего сердца. Этот гипнотический ритм одновременно и леденил кровь, и некоторым образом обнадеживал.

Струящийся сквозь меня поток достиг шеи и плеч и стремительно перетек в руки. Я все еще барахтался и бился, но теперь ощущение было такое, будто я заперт внутри собственной головы и вынужден наблюдать, как все остальное во мне — все, что входило в мои представления о себе самом, — неотвратимо меняется.

И тут вдруг, внезапно — о счастье! — боль стихла.

Я поглядел на свою левую руку, что неуправляемо моталась из стороны в сторону — и никакой руки не увидел. Глаза мои расширились от ужаса. Казалось, из рукава моего пиджака выползает гигантский розовый червяк.

У двери возникла суматоха, и в офис, расталкивая толпу, ворвались трое медиков. Двое катили каталку, третий нес санитарную сумку. Но уже при их появлении я почувствовал/услышал/догадался, что превращение завершилось. Голова моя безвольно запрокинулась назад, и я понял, что с черепом моим случилось то же, что и со всеми остальными костями в моем теле.