Черные крылья

Горбатая старуха с нервным тиком не слишком хотела впускать нас. Пришлось вовремя сунуть сапог в дверь. Я заставил старуху созвать остальных: садовника, повара и двух горничных. Все поглядывали на нас с неприязнью, разозленные вторжением, но протестовать никто не осмелился.

– Я могу сказать вам только то, что сказала людям княгини, – заявила горбунья. – Госпожа ушла рано поутру, как обычно, и не вернулась И больше тут рассказывать не о чем.

Станнард с камарильей наверняка пытались надавить, заставить разговориться. Но ветераны Синей бригады – солдафоны, не слишком обремененные мыслями. Станнарду не понять того, как мыслит Эзабет.

Не прошло и десяти минут, как я обнаружил закрытый ящик в ее комнате. Бумаги там оказались вполне ожидаемые: масса рукописей, аккуратные строчки ровным почерком, черные чернила. Ничего интересного: диаграммы лунных орбит, вычисления, теоретические выкладки. Но отыскались и письма, прошлогодние и более ранние. Никаких благоглупостей и вежливостей, лишь обращение по имени и все та же галиматья о фосе, но каждое письмо подписано инициалами «О. Л.». Мало, но зацепка ценная.

– Ненн, отыщи мне список всех спиннеров Валенграда и найди в нем типа с инициалами О. Л. Если не отыщешь никого, бери список «талантов». Вряд ли многие понимают всю эту заумь с фосом. Кажется, у Эзабет все-таки есть приятель.

Когда Ненн ушла, я взялся за очередную бумагу из стопки. Ага, памфлет, какие оставляют на дверях церквей и на перекрестках. Ничего необычного. И святоши, и проповедники, и торгаши пользуются ими для рекламы контор. Но это памфлет необычный. Называется «Рабы Машины». Ба, знакомые слова!

– «Таланты» вынуждают работать до тех пор, пока их рассудок не трескается, как стекло. Их жизни принесены в жертву стяжательству и алчности.

На памфлете стояла дата. Завтра.

Ох же ты, твою мать…

Я скомкал бумагу в кулаке. Эзабет не подобрала памфлет. Она сама написала его. Она хочет выбросить всякую осторожность с крепостной стены. Если памфлет выйдет на улицы, мне еще раз заплатят за то, чтобы отыскать Эзабет, но притащить ее не домой, а прямо на виселицу. А я уже по уши в дерьме и не могу этого позволить.

Вот это полноразмерная хрень. Наверное, я чуть ли не единственный человек в этом городе, верящий в то, что Эзабет еще не свихнулась от передозировки фоса. Я всего лишь считал ее слегка сдвинутой. Ее надо остановить.

Следы не всегда оставляют ногами. Я знал, куда идти и где искать.

Чернила на странице смазаны. Обычное дело для мелкотиражных памфлетчиков, торопящихся выплеснуть полуграмотные откровения безразличной публике. Я шел через город. Холодный ветер хлестал лицо. Я был комком нервов, и злоба расползалась вокруг, будто мускусная вонь. На памфлете гордо значилось имя печатника: Питер Дитвин. Просто чудо, что он согласился оставить свое имя на такой писанине. Эзабет назвала князей предателями, распродающими запас фоса, должный идти в Машину. Эзабет писала про горькую участь «талантов», про их муки. Эзабет обвинила Венцера в заговоре. Если памфлет окажется на улице, Питер Дитвин угодит в самые глубокие и мрачные камеры цитадели – если, конечно, его связь со смертным бытием выдержит переезд туда.

Типография лязгала и клацала, фос питал печатный пресс, двигал страницы с ровными рядками набора. Когда я вошел, меня никто не окликнул. Трое молодых парней сосредоточенно составляли набор, пара рабочих занималась прессом. Ожидая, пока парни закончат страницу, я взял свежеотпечатанный лист нового издания. Рецепт пирога из перченой баранины от матушки Эгги. Одни духи знают, какую прибыль можно извлечь из таких рецептов, когда всех овец погнали на Три Шесть для пропитания армии Венцера. Но издатели печатают все, за что им платят.

Однако всякой жадности есть предел, и Питер Дитвин скоро узнает его.

Наконец меня заметил мужчина с руками от кончиков пальцев до локтя черными от типографской краски. Он подошел ко мне. На его невзрачном худом лице обозначилась тревога.

– Сэр, чем могу помочь?

– Я ищу Питера Дитвина.

Похоже, ему не нравилась ни ширина моих плеч, ни тесак на боку, а когда Питер заметил шеврон «Черных крыльев» на моем плече, то побледнел как труп.

– Э-это я, – выговорил он. – Ч-чем могу быть полезен?

– Я – капитан Галхэрроу, по делу княгини Эроно. Не так давно к вам приходила женщина. Знатная, в перчатках и при маске. Леди Танза.

От упоминания о княгине парень задрожал, при имени Танза сжался. Он уже хорошо понял, что я не клиент. Страх на его лице грозил перерасти в панику. В общем, я пришел по адресу. Сейчас бедняга начнет оправдываться.

– Мне кажется, я не знаю никого с таким именем, – все же выдавил из себя он.

– Странно, – драматично вздохнув, изрек я. – Наверное, кто-то другой прошмыгнул в типографию и стал печатать вот это.