Черные крылья

Как я узнал много позже, Ровель здорово дрался – до тех пор пока «малыш» не оторвал ему голову.

Глава 23

Мне нравится многое. А больше всего – быстрый конь и запасец золота, чтобы убраться подальше от границы и зажить спокойно. Увы, такого не предвидится. Я бы вполне удовольствовался кружкой пива и старой клячей, но фортуна – мелочная сука. Мы прятались у Ненн до тех пор, пока Эзабет не пришла в себя, а потом рискнули отправиться в город. Тот жался, прятался и притворялся мертвым. Ставни закрыты, двери на запорах. Конные патрули едут по улицам, руки солдат дрожат на рукоятях сабель, в цитадели воет сирена. В городе бродит «малыш», и бравые солдаты отчаянно хотят не повстречать его. Патруль спросил, не видели ли мы детей, и сразу проворно ускакал. Само собой, нас никто не искал – это с «малышом»-то на свободе. Наверное же, Венцер собрал всех доступных боевых спиннеров и отправил на охоту. Конечно, они могут найти чертову тварь, если очень повезет, но выслеживать монстра в городе – это моя работа. Маги к ней не слишком способны. Затеряться в городе – раз плюнуть. Всадники на улицах – просто спектакль для горожан.

Раньше дом Отто Линдрика казался мне богаче. При свете дня его сад оказался запущенным, клумбы почти скрылись среди травы, с оконных рам слезала краска. Удивительно. Отто казался мне человеком, пекущимся о приличной внешности.

Нервно озираясь, в дверях появился молодой Дестран, лицо – просто взрыв багровых прыщей. Да, молодость – нелегкое испытание. Тело будто становится врагом, загоняя человека во взрослость. Бедный подросток испуганно осмотрел группу испещренных шрамами, укрытых масками, окровавленных людей перед собой и нерешительно махнул рукой, приглашая внутрь.

– О моя леди! – вскричал Линдрик, размахивая пухлыми ручками, шевеля пальчиками. – Когда я услышал новости, то опасался самого худшего! О, будьте благословенны, святые духи, о радость!

Он обнял ее и намочил платье на плече жирными слезками. Отто был в придворном облачении, в обширно расшитой, изобилующей кружевами рубашке, бывшей в моде, наверное, лет пятьдесят назад. Лысеющая макушка инженера пряталась под фиолетовым колпачком. Отто даже не глянул на меня с Ненн.

– Мне нужны бумага, чернила, компасы, линейка, карты лунных циклов, – кратко указала Эзабет, прерывая поток любезностей. – Глек оставил все для меня, все записал – но если я прямо сейчас не перенесу на бумагу, оно уйдет из памяти.

– Конечно! – заверил Отто, проводя нас внутрь, хоть наверняка не понимал, о чем говорит Эзабет. – Но сначала расскажите мне, что случилось в Мод. Город в полном беспорядке. Пробегал глашатай, оповестил о том, что там какая-то битва.

– Они тебе расскажут, – отмахнулась Эзабет. – Бумагу и чернила.

Да, вот так отнеслась леди Танза к самому пугающему вторжению за последнюю сотню лет. Для нее главное – ее чертовы каракули. Просто чудесно.

Отто провел нас в кабинет – тот самый, где я оставил отметины на инженерском лице. Мне стало совестно. Наверное, бедолага ежится, впуская меня в дом. Эзабет получила желаемое, уселась за стол и принялась работать.

– Как Тнота? – спросил я, приготовившись услышать худшее.

– Живой. Но ему плохо, – ответил Дантри. – Я нашел хирурга, согласившегося оперировать под мое слово.

Я кивнул. Мать честная, если б я открыл рот, то, наверное, заорал бы от радости. Уж что хирурги Валенграда умеют, так это ампутировать. Тнота в хороших руках. У него есть шанс. У меня внутри будто подвесили свинцовую гирю. Дух святой милосердный, мать твою, не попусти…

Дантри казался глубоко потрясенным. Сестра велела ему молчать и услала нас подальше. Ученик провел нас в приемную с шикарными мягкими креслами и изобилием подушек и подушечек, переходящим все границы. Прямо развратная роскошь, чего не скажешь при взгляде на дом снаружи. Внутри дома Отто все казалось новым, редко пользованным – эдакая картинка для случайных гостей. Тележка для напитков уставлена кувшинами и аккуратными рядками стаканов.

– Мы можем говорить прямо и просто? – осведомился я. – В доме еще есть слуги?

– В доме только я и Дестран, – ответил Отто. – Хотите кофе, чай?

Какая образцовая вежливость! Он даже попытался улыбнуться, но болезненно поморщился – улыбка уткнулась в распухший синяк, оставленный моим кулаком. Зато взгляд свысока получился отменный. Немногие могут такое с типом моего роста. Наверное, Линдрик решил уповать на моральное превосходство.

– А что-нибудь покрепче есть? – спросил я.

– От вас пахнет, – укорил он. – Вы уже достаточно выпили сегодня, а у нас еще работа.

– Что за мелочная месть – отказать человеку в выпивке, – буркнул я, глядя на жидкость в кувшинах и отчаянно желая ее.

От них исходил теплый золотой свет, ласково разливался по столу. Отто посмотрел на меня с жалостью.

– Капитан Галхэрроу, я не питаю к вам зла и даже не виню за это, – сказал он и указал на уродство, произведенное мной на его лице: месиво багрово-черных синяков и кровоподтеков, незажившие порезы.

Дантри глядел на меня, открыв рот. Я кривился и молчал.