Черные кувшинки

Нептун бежал впереди меня. Он знает эту дорогу наизусть и не считает нужным меня ждать. Догадался, что на преодоление не такого уж огромного — не больше километра — расстояния, отделяющего мельницу «Шеневьер» от Крапивного острова, я с каждым разом трачу все больше времени. Эти рытвины — наказание Господне. Даже опираясь на палку, я каждые три метра спотыкаюсь и чуть не падаю.

Хорошо, что я иду туда в последний раз, на этот проклятый Крапивный остров. Мне такие прогулки уже не по возрасту. Да еще, как на грех, сегодня жарко. Самый теплый день за весь май, а вдоль дороги — ни деревца, чтобы спрятаться в тени, разве что на полпути, возле водозаборной станции, можно постоять под козырьком. Хорошо, что я повязала косынку. Шагая через пожелтевший луг, я сама себе кажусь арабской женщиной, совершающей переход через пустыню.

Господи, да когда же я наконец дойду до этого чертова Крапивного острова?! Нептун-то небось давным-давно там.

69

16:17. Лоренс Серенак прислонил свой «Тайгер-триумф Т100» к стволу тополя. Он приехал на Крапивный остров чуть раньше назначенного времени. Он знал, что уроки у Стефани заканчиваются в половине пятого, а ей еще надо будет пройти пешком почти километр.

Лоренс прогуливался под деревьями. Окружающий пейзаж выглядел странным: ровная шеренга тополей вдоль русла Эпта наводила на мысли об искусственно прорытом канале, а не о речке, текущей прихотливыми изгибами. В месте слияния Эпта с Сеной это впечатление только усиливалось — широкая Сена неспешно несла вперед свои воды, явно не обращая внимания на впадающий в нее тонкий ручеек. Берега Эпта словно застыли в вековечной неподвижности — ничего общего с живой хлопотливой Сеной, орошающей города и заводы, несущей на себе баржи и лодки, пересекающей железнодорожные рельсы, бегущей мимо магазинов… Сена напоминала шумную автотрассу, а Эпт оставался забытым второстепенным шоссе, которым почти никто не пользуется.

У Лоренса за спиной послышались шаги.

«Стефани? Так рано?»

Он обернулся, и его лицо расплылось в улыбке.

«Нептун!» Немецкая овчарка узнала инспектора и подбежала, подставляя голову для ласки.

— Нептун! Вот молодец, что прибежал! Составишь мне компанию… Только знаешь, приятель, у меня тут свидание. И совсем не деловое. Так что ты уж будь добр, уйди куда-нибудь.

Хрустнула ветка. Зашелестели листья.

Нептун явился сюда не один.

Лоренс Серенак не увидел, а шкурой почуял опасность. Инстинкт полицейского.

Он поднял глаза.

В лицо ему смотрело дуло ружья.

На миг мелькнула мысль: «Вот сейчас все и закончится». Его убьют без всяких объяснений, подстрелят, как дичь. Пуля пронзит ему сердце, и его труп поплывет по Эпту, перекочует в Сену и понесется по волнам все дальше и дальше.

Но палец на спусковом крючке не двигался.

«Чего он тянет?»

Серенак бросился в заросли. Только бы не показать, что он испугался.

— Что вы здесь делаете?

Жак Дюпен медленно опустил ружье.

— Мне кажется, я могу задать вам тот же вопрос. Что вы здесь делаете?

Злость вытеснила в душе Лоренса страх.

— Откуда вы узнали?

Нептун сидел в паре метров от них. На спину ему падал пробившийся сквозь кроны тополей луч солнца. Пса разговор двух мужчин явно не интересовал. Жак Дюпен держал ружье опущенным.

— Вы просто идиот, Серенак, — с кривой улыбкой сказал он. — Как только я увидел вас в деревне, в этой вашей кожанке, да еще на мотоцикле, то все сразу понял. Вы мните себя проницательным, но я вижу вас насквозь.

— Никто об этом не знал. Никто, кроме Стефани. Но она вам сказать не могла. Вы просто шли за мной?

Дюпен отвернулся в сторону луга. Вдали в знойной дымке угадывались очертания деревни Живерни.

— Вам никогда не понять, — злобно усмехнувшись, сказал он. — Я здесь родился, Серенак. Как и Стефани. В этой деревне. Мы с ней появились на свет чуть ли не в один день. И жили через улицу. Никто не знает Стефани лучше, чем я. Как только вы начали вокруг нее увиваться, я все сразу понял. Я замечаю все. Что с книжной полки исчезла книга. Что Стефани смотрит в небо. Что она не отвечает на мой вопрос. Я научился расшифровывать все эти знаки. Я видел ее помятую юбку. Видел, что она надела другое белье. Видел, что она по-другому накрасилась. Когда Стефани назначила вам свидание, я узнал об этом сразу. Знал, где и когда вы собираетесь встретиться.

Лоренс Серенак с немного усталым раздражением отвернулся к Эпту. Длинный монолог Дюпена его, как ни странно, успокоил. Это просто ревнивый муж. Что ж, этого следовало ожидать. За все надо платить. Такова цена свободы Стефани. Цена их любви.

— Ну хорошо, — сказал инспектор. — Что дальше по программе? Дождемся Стефани и поговорим все втроем?

Лицо Жака Дюпена снова исказила гримаса.

— Не думаю… Вы хорошо сделали, что пришли раньше, Серенак. А сейчас вы сделаете, что я вам скажу. Вы напишете ей записку. Прощальную записку. Слова придумаете сами — вы на такие штуки мастак, я уверен. Если что, я подскажу. Потом положите записку под деревом, на видном месте, сядете на мотоцикл и уедете.

— Вы шутите?