«Черные лебеди» России. Что несет нам новый цикл истории

Не контролируя силовиков, нельзя здесь иметь никакой практической власти. Тот же Путин это понимал изначально, БАБ, скорее всего, никогда.

Кстати, как сказал мне в 2010 году сам Березовский, с президентом Борисом Ельциным он встречался тет-а-тет всего один раз. В других источниках звучат другие цифры. Какая из них правильная — не знаю. Но что он был очень далек от лично Ельцина— конечно. «Семья»— другое дело, см. ниже.

Б) Борис по-настоящему хорошо умел делать только простые, линейные комбинации. Типа «уговорил Таню и Валю (Дьяченко и Юмашева) назначить И.П. Рыбкина вицепремьером по СНГ — его и назначили». Всё.

В направлявшемся им телевизоре хорошие персонажи всегда были хорошими, а плохие— плохими. Мысль о том, что часто можно всерьез испортить человеку карьеру, объявив его слишком хорошим, а плохого возвысить за счет демонстрации карнавальной плохости, не приходила в его голову, точнее, была чужда этой голове. Элитные разборки с аудиторией максимум в 100 человек он часто хотел обустроить так, словно их результат зависел от стомиллионного земледельческого народа. Туда, где требовался один — но смертельно точный и бескомпромиссно ядовитый — укол зонтиком, он мог послать большую и даже неплохо укомплектованную, но совершенно бессмысленную для такого дела дивизию, не способную коллективно разглядеть точку укола.

Однажды в приливе добрых чувств (примерно осень 2002-го) он сказал мне: «Я умею действовать только напрямую, а ты можешь хитро***. Такой союз может горы свернуть».

Союз в результате не очень сложился (за редкими исключениями, по вырванным из истории поводам).

Из-за него — так как у него не хватало терпения выносить меня с моей тягучестью. «Ты вечно заходишь от Адама, — скрипуче бросал он мне, — а надо сразу" пошел на…***", и все».

Из-за меня— потому что я агент КГБ. Это значит, что при Борисе всегда находилось два-три не очень законспирированных агента КГБ, миссией которых, среди прочих, было объяснять, что агент КГБ — это я. Когда он смотрел на меня внимательно— не верил. Но здесь уже сказывалась его усталость от всей этой моей тягучести, склонности к беспричинному зависанию, от невозможности гарантировать скрытый результат процесса сразу, одномоментно и во плоти. А когда терял из вида, тягучесть и зависания прощались, зато возвращалась вера в то, что я агент КГБ.

Однажды в Лондоне, в 2007 году, он провожал меня до отеля Langham. Шли по-спортивному, беглым шагом. За нами ехали его «майбах» с охраной и дополнительный королевский мотоциклист, приставленный к нему то ли после отравления Литвиненко, то ли из-за угроз каких-то внесистемных чеченцев (вроде были и такие— и чеченцы, и угрозы).

Умеренно холодно, мелкий дождь.

Он рассказывает мне:

— Слушай, помню, как в начале 2000-го приходит ко мне в Москве банкир Пугачев (Тот, который ныне, в 201516-м, жаждет предстать разоблачителем Путина и политическим беженцем. — С.Б.). И говорит: Путин хочет назначить генеральным прокурором Козака, а я вот, Пугачев, подобного не хочу. Мы, типа, какие-то мы — не хотим. А ты не мог бы. Боря, поговорить с Сечиным, чтобы лучше Устинова сделали?

— Прости, — комментирую я, — а ты сразу не понял, что это Сечин его и прислал?

Борис посмотрел на меня с лицом, исполненным наивного ужаса.

Я больше не останавливаюсь в гостинице Langham.

Она дорогая стала, а в баре ее приключаются одни неприятности.

В) Березовский никогда не был настоящим врагом Путина. А Путин— врагом Березовского. В обоих тезисах я убежден, с поправкой на то, что не имел возможности ничего такого обсудить непосредственно с нынешним президентом РФ.

Из России, по моей версии, БАБа выставил не Путин, а семья Ельцина, которую в нем утомило всё— от феерической непредсказуемости до клинической неспособности держать язык за зубами. Впервые его выдавливали осенью 1998-го, после неудачной попытки вернуть Виктора Черномырдина в кресло премьер-министра. Б.А. тогда через подконтрольные СМИ объявил себя лицом проекта, чем нехило подпортил ЧВС политическую поляну. Против Б. пошло уголовное преследование, которое свалили целиком на нового премьера Евгения Примакова, хотя силовики все равно в большей степени контролировались Кремлем («семьей»). И могли бы они Бориса отмазать, если уж так надо было бы. Поздней весной 1999-го, уже накануне отставки Евгения Примакова, БАБа вернули в Россию, чтобы дать ему часть важной грязной работы по выборам. ОРТ (потом и теперь — Первый канал) и все такое. Очередной осенью, когда стало ясно, что уже победа и Путин пришел, решили удалить Березовского на почтительное расстояние — подчеркнуто уважать, потреблять ценные советы, но не допускать к влиянию на государственную власть никаким образом. Борис долго в это не верил. Он не мог признать, что его, такого важного творца такой ирреальной победы (1999), могут примитивно и цинично бортануть. Его же, как он считал, друзья.