Черные листья

Так случилось и на этот раз. «Заглянули» и уже не ушли главный инженер шахты Федор Семенович Стрельников, Андрей Андреевич Симкин, Богдан Тарасович Бурый, Кирилл Каширов, маркшейдер Арсений Демидович Оленин и Федор Исаевич Руденко.

Разыскивая Симкина, в кабинет Кострова заглянул и Павел. Не переступая порога, негромко позвал:

— Андрей Андреевич, можно вас на минуту?

Симкин хотел было встать и выйти, но Костров сказал, обращаясь к Павлу:

— А ты чего не заходишь, Селянин? Входи, посиди, мы с тобой потом несколько вопросов должны решить.

Ничего ему решать с Павлом было не нужно, но он хотел, чтобы Селянин постепенно привыкал быть своим среди этих людей, чтобы в их кругу он чувствовал себя, как дома.

Павел вошел и, оглядевшись сел рядом с маркшейдером Олениным. Арсений Демидович, поздоровавшись, сказал:

— Слышал твое выступление по радио, Павел Андреевич. Хорошо! От души тебя поздравляю. Все конкретно, все понятно и убедительно. Главное — убедительно. Молодец.

— Спасибо, Арсений Демидович, — ответил Павел.

Несколько дней назад его действительно попросили выступить по местному радио и поделиться мыслями, что нового внесла в его жизнь научно-техническая революция и как он понимает социальное, политическое ее значение.

Хотя Павел и отдавал себе отчет, что задача стоит перед ним не из легких, он с готовностью согласился сказать свое слово. Но уже через несколько минут после того, как дал согласие, начал раскаиваться: его будут слушать тысячи людей, а он ведь ни разу в жизни не держал микрофона, ни разу в жизни не говорил перед такой огромной аудиторией. Вдруг начнет запинаться, вдруг что-то напутает? Если бы читать по написанному — куда ни шло! Но его предупредили: «Лучше всего — своими словами».

Может быть, волнение иссякло в нем за дни, предшествующие выступлению, но когда он начал, сам несказанно удивился, что говорит совершенно спокойно, говорит то, о чем не раз думал, и теперь ему казалось, будто все, кто его слушает, разделяют его точку зрения, потому что она очень простая и очень правильная.

Дома Клаша сказала:

— Отлично! Честно говоря, боялась за тебя. В первый ведь раз. А ты…

Но Клаша — это Клаша. А как другие? И вот — Арсений Демидович:

— Особенно мне понравилась та часть, где ты говоришь о политическом, социальном значении НТР. Хорошо!

— Но так ли уж верно? — вдруг вставил Кирилл. — Я тоже слушал выступление Селянина и, правду сказать, в восторг не пришел. Не обижайся, Павел, но то, о чем ты говорил, во многом, по меньшей мере, наивно.

— А если конкретно? — спросил Арсений Демидович. — Что вам показалось наивным, Кирилл Александрович?

— Конкретно? Селянин утверждает, будто НТР на Западе заставляет капиталистов пересматривать свое отношение к рабочим. По Селянину получается, что капиталисты в эпоху научно-технической революции должны ослаблять гайки — им-де не с руки теперь завинчивать пресс по-прежнему… Значит, они становятся добрее? Смешно! Капиталист всегда останется капиталистом.

— Как акула акулой, — бросил Стрельников. — Или Селянин с этим не согласен?

Павел молчал. Он не ожидал, что именно здесь, у Кострова, будет затеян спор о его выступлении по радио. Он вообще не ожидал, что такой спор может возникнуть. В конце концов, он нисколько не претендовал на какие-то открытия в этой области, но в правоте своей был глубоко убежден: научно-техническая революция имеет свой и социальный, и политический смысл. Одна система является для нее доброй почвой, в другой она хотя и взрастает, но в то же время становится своим антиподом.

— Нельзя ставить вопрос в такой плоскости, Федор Семенович, — взглянув на Стрельникова, сказал Костров. — Что значит — согласен или не согласен Селянин с тем, что капиталист всегда остается капиталистом? Селянин, мне кажется, имел в виду совсем иное…

— А мне кажется, что Селянин имел в виду то самое, о чем говорил Федор Семенович. — Кирилл подошел к открытой форточке, закурил. — Я хорошо запомнил одну его фразу: «Капиталист в условиях развитой научно-технической революции уже не может относиться к своему рабочему, как к рабу…» Правильно я цитирую, Павел Андреевич?

Произнося слово «цитирую», Кирилл сильно нажал на него и усмехнулся: вот, мол, до какой вершины Селянин добрался — его уже цитируют. Однако Павел, не обращая на иронию Кирилла никакого внимания, ответил:

— Совершенно правильно, Кирилл Александрович. Странно только, что и вы, и Федор Семенович не хотите понять или не можете понять этой элементарной истины.

— Что ж поделаешь, — притворно вздохнул Кирилл. — Темные мы с Федором Семеновичем люди, шибко темные. Может, просветишь нас?

Павел пожал плечами: