Черные листья

— Ну, по такому поводу я не стал бы тебя беспокоить. — Кирилл тоже засмеялся, но смех его — Павел это сразу почувствовал — был не совсем естественным. Кажется, Кирилла что-то беспокоило. — Новость касается лично твоей персоны, — добавил Кирилл. — Я случайно узнал, что тебя будут рекомендовать в члены шахткома. Все идет от Тарасова. Ты в восторге?

Павел пожал плечами:

— Не очень. Ноша не из легких. Но кому-то ведь надо ее нести…

— А почему — тебе? — спросил Кирилл. — Мало тебе своей? Институт — не пикничок, грызть науку — не семечки грызть. Согласен?

— С чем?

— С тем, что тебе не следует брать на себя лишнюю обузу. Лавров она не принесет, ты это знаешь и без меня, а хлопот… Ну скажи, какой из тебя профсоюзный деятель? Шелепиным ты все равно не станешь, а что еще?

И опять Павел почувствовал неискренность Кирилла. Слишком он хорошо его знал, чтобы не уловить фальши. И не таким уж Павел был наивным, чтобы поверить, будто Каширов печется о его благополучии.

— Не рано ли об этом говорить, Кирилл, — заметил он. — Никто меня в шахтком еще не избрал и, наверное, не стоит заранее беспокоиться…

— Ну, смотри сам, — как-то сразу отчужденно проговорил Кирилл. — Мое дело дать совет. Совет — и больше ничего. Я, конечно, понимаю: трудно отказаться от приятного чувства, что тебе доверяют, что тебя выдвигают и тому подобное. Тщеславие, честолюбие — куда от этого уйдешь? Но…

— Не надо, Кирилл, — перебил его Павел. — Ты лучше честно скажи, что тебя беспокоит? Я ведь не верю, что ты даешь мне совет из чисто дружеских побуждений. Извини за прямоту, но что есть, то есть. И знаешь, о чем я думаю?

— Ну-ка? — усмехнулся Каширов.

— Мне кажется, ты чего-то боишься. Или я ошибаюсь?

— Чего же я могу бояться?

— Точно не знаю. Возможно, моего непокладистого характера. Такой член шахткома, как я, может тебя не устраивать.

— Но ты ведь еще не член шахткома, — насмешливо сказал Кирилл.

— Вот именно…

— И потом Каширов, как тебе известно, человек не трусливого десятка. Не смешно ли — Каширов испугается Селянина… Приземлись, Селянин…

Павел ничего не ответил. Но когда маркшейдер Оленин выдвинул его кандидатуру для избрания в шахтком, Павел невольно взглянул на Кирилла, занимающего место в президиуме. Кирилл спокойно смотрел в зал, спокойно скользнул взглядом по ряду, в котором сидел Павел, и молчал. И лишь после выступления двух или трех шахтеров, горячо поддержавших Оленина, он, взглянув на Павла, проговорил с места:

— Может быть, мы послушаем самого Селянина?

— Конечно, — поддержал Кирилла Тарасов. — Просим, Селянин.

Павел подошел к столу президиума и посмотрел в зал. О чем он должен говорить, о чем? Может быть, действительно прислушаться к совету Кирилла и попросить отвести свою кандидатуру? Работа члена шахткома и вправду ведь нелегкая, груз на плечи ляжет немалый. И если он сейчас скажет, что ему будет не под силу нести этот груз, люди наверняка поймут его и не осудят. И никто ни в чем его не упрекнет. Но имеет ли он право так поступить? Почему не он, а кто-то другой должен нести этот нелегкий груз? Разве Павел Селянин — человек слабый?

— Ну, Селянин? — спросил Тарасов. — Мы вас слушаем.

— А что говорить, — сказал Павел. — Если мои товарищи доверят мне представлять их интересы в шахткоме, я обещаю, что никогда их не подведу.

Павел был избран почти единогласно — воздержались всего два или три человека. Когда он после собрания вышел во двор шахтоуправления и направился к автобусу, его окликнули со стоянки автомашин:

— Селянин!

Кирилл стоял около своего новенького «Москвича», приобретенного им совсем недавно. Стоял и курил, и Павел понял, что Каширов его поджидал. Сейчас ему не хотелось о чем-либо разговаривать с Кириллом, но он все же подошел к нему, спросил:

— Ты хотел мне что-то сказать?

— Садись, подвезу, — предложил Кирилл. — Нам ведь по пути.

— Стоит ли, — заколебался Павел. — Я как-то попривык на автобусе…

— Садись, садись, за проезд платить не заставлю, — засмеялся Кирилл.

Долгое время они ехали молча. Было уже за полночь, густая темнота плотно обволакивала машину, и лишь впереди, рассекаемая фарами, она отступала, чтобы через секунду-другую снова сомкнуться. Несмотря на то, что ездить Кирилл стал совсем недавно, вел он машину уверенно, почти не сбавляя скорости на поворотах, и Павел чувствовал, что никакого напряжения Кирилл при этом не испытывает.

Совсем неожиданно Кирилл сказал:

— Ну, что ж, я тебя поздравляю. И от души желаю сделать карьеру на новом поприще.

— Ты это серьезно? — спросил Павел. — Насчет карьеры?

— А почему нет?

— О карьерах, как тебе известно, мечтают карьеристы, а я — шахтер. Ты не улавливаешь разницы?

Павел посмотрел на Кирилла, но лица его в темноте не увидел. Однако ему показалось, будто Кирилл иронически усмехнулся. Машину в это время слегка занесло на повороте, и Каширов, выравнивая ее, несколько мгновений не произносил ни слова. Потом легонько, словно шутя, толкнул Павла плечом и сказал:

— Слушай, Павел, нас ведь здесь только двое, и нам незачем друг перед другом рисоваться. Согласен?

— Согласен.