Черные люди (СИ)

Гермиона уже посчитала, что шорох ей послышался, когда вдруг он раздался у нее за спиной, намного ближе, чем в первый раз, и снова затих. Откуда-то со стороны окна поползла паника, столь же ощутимая, живая, как и страх. Ее призрачные щупальца, будто бы сотканные из дыма, опутали Гермиону по рукам и ногам, проникли внутрь грудной клетки, отравляя воздух вокруг нее своим затхлым, липким, чуть масляным запахом. Так не пахли даже егеря в лесу, ведь их появление хоть и было неожиданным, они были людьми. Живыми людьми. Магами. Такими же уязвимыми к чарам, хоть чуть более опытными, но все же они были такими же как и Гермиона – из плоти и крови. Их можно было резать, поднимать в воздух, отбросить. Но как отбросить заклятием страх? Какими чарами можно разрезать крепкие, царапающие, будто волокна грубой веревки, путы ужаса. Каким волшебством отчистить себя от налипшей на кожу паники? Сердце гулко стукнуло, и этот стук эхом разнесся по пустому коридору, где была лишь Гермиона – и шорох. Прислушавшись, Гермиона заключила, что шорох стих окончательно, и попыталась повернуться в нужном направлении, и тут-то паника захлестнула ее с головой, хлынула под ее одежду, наполнила рот и нос, ворвалась в легкие, закрутило маленькое, одинокое тельце в своем губительном черном вихре. Гермиона Грейнджер заблудилась в школьном коридоре. Заблудилась стоя на месте, и теперь лишь бестолково топталась на месте, описывая круги вокруг самой себя и пытаясь понять, куда же, куда же ей идти, пытаясь сделать хоть шаг в сторону от своего заколдованного круга, в который заточила ее паника. Мозг пытался еще соображать, но мрак коридора делал свое дело, и мысли становились все более лихорадочными, спутанными, и такими же хаотичными, почти отчаянными становились движения самой Гермионы. Она то замирала, то вдруг резко металась в сторону, описывала круг и снова замирала, пытаясь выйти, вырваться из кокона, выплыть из бурлящего потока того страха, в котором она барахталась, беспорядочно и бестолково взмахивая руками. В какой-то миг палочка вылетела из ее руки и с тихим стуком упала на каменный пол. Гермиона остановилась и прислушалась к той дроби, что отбивало сердце, к гулу крови в ушах, к шелесту ткани ее собственной мантии, с которым дрожали руки, беспомощные в этой тьме. Сдерживаясь из последних сил, чтобы не закричать, Гермиона опустилась на каменный пол и принялась ощупывать дюйм за дюймом, пытаясь отыскать ставшую бесполезной палочку, будто бы в ней было заключено спасение. Камень пола, сырой и немного скользкий, и тот, казалось, был теплее ее рук, холодевших от ужаса и непонятного предчувствия, еще не пришедшего к ней, но уже угадывавшегося где-то там, в редких промежутках между почти истеричными ударами сердца. Шорох прозвучал совсем рядом, будто бы что-то, что его издавало, склонилось над ней и теперь рассматривало. Гермиона затаила дыхание и, казалось, даже сердце стало биться тише и реже. Но промежутки между ударами его стали длиннее, и в них только отчетливее звучало предчувствие чего-то, что надвигалось, чего-то, что остановить она была не в силах, даже если и удастся найти в темном коридоре палочку. Гермиона прерывисто выдохнула, стараясь быть бесшумной, словно то, что издавало шорох, ориентировалось, как и она, на звук. Она выдыхала из легких весь воздух, чувствуя, как с этим выдохом покидает ее страх, как возвращается ясность мысли, как хваленое самообладание вновь становится ее неотъемлемой частью. И на последней доли секунды, когда последние крупицы паники, смешанной с воздухом, покинули ее тело, мысль пронзила ее мозг, словно вспышка молнии, а перед глазами возник образ. «Рон!»

Шорох прозвучал чуть дальше от нее, будто бы мысль о Роне и о том, что она еще может ему помочь, была тем спасительным лучом света, хоть и незримым, который оказался способен разогнать тьму вокруг нее. Шорох удалялся. Мрак, уже почти осязаемый и телесный, хищно клацнул челюстями и уполз куда-то к стене. Гермиона вдохнула и почувствовала, что ее рука нащупала что-то твердое. Палочка нашлась будто бы сама по себе, стоило Гермионе собраться и перестать паниковать. Она схватила палочку и поднялась на ноги, по-прежнему не зная, куда ей дальше идти, но с удивительным спокойствием и решимостью в сердце. Гермиона сделала шаг. Другой. Третий. Еще пять. Еще семь. А дальше ноги сами понесли ее по темным школьным коридорам к кабинету директора.

- Кровь дракона, - прошептала Гермиона, повернувшись туда, где предположительно должна была стоять горгулья.