Черные ножи

Но в ответ лишь гробовое молчание и тишина. Может, мне показалось? Но я голову готов был отдать на отсечение, что выли именно здесь.

И тут, наконец, я увидел ее. Моя первая спичка давно догорела, я зажег вторую, третью, а на четвертой груда тряпья в углу слегка шевельнулась. Я подошел ближе, и при тусклом свете заметил бледное лицо девушки. Она выставила руки вперед, словно отстраняясь от меня, боясь, что я подойду.

Боже! Грязная, чумазая, с синяком в поллица, испуганная до дрожжи, до судорог, она отгораживалась от меня руками со скрюченными пальцами с поломанными черными ногтями, и вновь непроизвольно завыла.

— Спокойно, я не обижу, — стараясь говорить мягким, обволакивающим тоном, я постепенно подходил к ней ближе и ближе, пока, наконец не приблизился вплотную. — Я помогу…

— Уходи, они убьют… — ее голос был тих и безжизнен, мертв. Но выть она перестала.

— Кто они? Люди в доме?

— Они убивают всех. Смотри! — девушка ткнула пальцем куда-то в сторону и вниз, я непроизвольно шагнул в том направлении, чиркнув очередной спичкой о коробок.

У дальней стены была вырыта изрядная яма — видно, пес постарался, забравшись в сарай. Земля была мерзлая, но псина справилась с задачей. И тут я понял, зачем пес столь неистово рыл.

С небольшой насыпи, образованной землей, прямо на меня смотрел пустыми глазницами человеческий череп, улыбаясь наполовину беззубым ртом. Теперь я заметил и другие детали: большая берцовая кость, частично погрызенная — видно, именно ее откапывала собака, кости поменьше, а тут и практически целый скелет на дне ямы, одетый в полусгнившие лохмотья.

— Их здесь много таких… много… и я буду следующей, — поделилась со мной девушка и широко улыбнулась. — Тут не выжить, не выжить, не выжить!

Она явно двинулась умом, но еще могла отвечать связно. Надо ее вытаскивать!

Я подошел к девушке и протянул руку.

— Вставай, я уведу тебя отсюда!

Она цепко схватила меня за ладонь и поднялась, откидывая в стороны груды тряпья.

Я невольно отшатнулся назад. Девушка была абсолютно обнажена, вся в резаных ранах, свежих и застарелых побоях. Одна нога у нее была слегка неестественно выгнута в сторону — видно, срослась неправильно после давнего перелома. На груди виднелись следы от прижиганий — об нее тушили окурки, причем многократно. А вот вторую ногу на щиколотке сковывал железный браслет, прицепленный к цепи, которая, в свою очередь, вторым концом крепилась к вбитому в бревно металлическому кольцу.

Я проверил цепь и крепление у стены на прочность — голыми руками не возьмешь.

— Где ключ? У тех, кто в доме?

— У хозяина, он никогда с ним не расстается…

Девушка дрожала от холода, и я вновь укрыл ее тряпьем. Без ключа я ничем не мог ей помочь, кандалы не снять, цепь не сбить. Шумом я только привлеку к себе внимание тех, кто в доме. Лучше всего оставить рабыню, как есть, и бежать за помощью в милицию или к первому попавшемуся военному патрулю.

Но я чувствовал, как во мне закипает лютая ярость, волной прошедшая от самых пяток, и застрявшая комом в горле. Это было иррациональное чувство, заставившее умолкнуть все правильные, логичные мысли, и требовавшее действовать прямо сейчас. Никогда прежде я не испытывал такой всепоглощающей ненависти ни к одному живому существу. Я воевал, бывало, убивал, но понимал, что в ответ могут убить и меня. Таковы были правила игры, которую придумал отнюдь не я. Здесь же и сейчас я не хотел перекладывать ответственность и право наказания на чужие плечи. Государство имеет исключительное право на насилие. Торжество закона, тяжесть возмездия. Это логично и правильно, но сейчас я хотел покарать ублюдков лично, своей рукой. И был уверен, что она не дрогнет. Все переживания по поводу случайного убийства человека в тулупе мгновенно пропали. Он был один из них, из тех, кто засел сейчас в доме, кто похоронил в земле под сараем множество жертв, кто держал на цепи, избивал и насиловал, свел с ума неизвестную мне девушку. Это были не люди. В них не было ничего человеческого. Не являлись они и животными. Там в доме сейчас пьянствовали существа, кои не должны ступать по земле. Долг каждого человека уничтожать таких и им подобных любым способом, без капли жалости и сострадания.

Я не мог и не хотел бросить девушку тут в одиночестве. Она и так провела в плену неимоверно много времени.

А значит?

Мне нужен ключ, и я его добуду.

— Я вернусь за тобой! Обещаю!

Вслед мне вновь раздался тихий и безнадежный плач-вой. Я дернулся всем телом, но не остановился. Я помогу ей чуть позже. Сейчас же мне нужен ключ от кандалов. Я вспомнил, что так и не обшарил карманы здоровяка в тулупе, и чуть пригнувшись, чтобы быть менее заметным, если кто-то не вовремя выглянет из окна, вернулся к первому сараю.