Черные острова

Он был не первой и далеко не последней жертвой своей несчастной экспедиции. На грасиосском кладбище к тому моменту уже стояло около пятидесяти свежевыструганных крестов. Ночью накануне смерти Менданьи наступило полное затмение луны. Оставшиеся в живых колонисты не сомневались в том, что это невиданное зрелище является знамением небес. Теперь уже никто не мог удержать первых европейских колонистов в Меланезии.

Вдова Менданьи, донья Исабель, взяла судьбу экспедиции в свои руки. Она приняла решение направить флотилию к Филиппинским островам, расположенным вблизи от азиатского побережья, и сама повела корабли по этим незнакомым водам. Вероятно, впервые в истории мореплавания целую флотилию, притом по совершенно незнакомому маршруту, направляла женщина. И, как это ни странно, она справилась с этим делом успешнее мужа. С помощью Кироса она привела два корабля в Манилу, главный порт Филиппин. Третий корабль во время плавания отделился, и его экипажа никто больше не видел. Четвертое судно было потеряно еще раньше.

С Филиппин спустя немало времени некоторые участники экспедиции вернулись в Перу. А так как Менданья спрятал карты, сделанные им во время первого плавания, то в течение долгого времени ни один из европейских мореплавателей не мог найти Соломоновы острова. Свыше двухсот лет никто так и не видел ни Гуадалканала, ни Сан-Кристобаля. Исключение составил лишь вернувшийся с Филиппин упрямый Кирос. Он еще раз отправился в Океанию, сделав короткую остановку на Соломоновых островах.

И лишь в конце XVIII века Малаиту вновь открыл Картерет. Но к этому времени европейцы стали искать в Океании уже не золото, а другие сокровища – трепангов и сандаловое дерево. В поисках золота на Гуадалканал отправилась вновь лишь злополучная австро-венгерская экспедиция, среди погибших участников которой был и мой земляк. Но и ей не удалось отобрать золото у гуадалканалских гор. В наши дни его уже нашли, но пока к нему еще не притронулись. Оно ждет тех, у кого будет современное горнодобывающее оборудование и достаточно средств. Но это уже не прошлое, а будущее Соломоновых островов.

ПОСЛЕДНИЙ «МОНЕТНЫЙ ДВОР» КАМЕННОГО ВЕКА

После Гуадалканала мне захотелось предпринять еще одну очень интересную для этнографа, но весьма трудную поездку. Я мечтал побывать на последнем «монетном дворе» каменного века, еще сохранившемся на Соломоновых островах. Монетный двор? Но откуда в обществе, которое лишь недавно находилось где-то на уровне неолита, могли оказаться деньги? И тем не менее здесь, на Соломоновых островах, местные жители создали собственную, довольно своеобразную, но общепризнанную и до сих пор существующую денежную систему. Правда, эти деньги весьма отличаются от наших монет, банковых и казначейских билетов.

Производство их всегда было здесь привилегией жителей нескольких маленьких и до сих пор крайне труднодоступных островков, расположенных довольно далеко от сердца архипелага – Гуадалканала.

Мне пришлось сначала перебраться на Малаиту, тоже крупный, когда-то густонаселенный остров. Благодаря прогрессу цивилизации – я об этом процессе еще буду говорить – в наше время на Малаите живет в три раза меньше людей, чем сто лет назад. В 1968 году, когда здесь побывал я, Малаиту населяли пять-десять семь тысяч островитян.

С этого острова мне уже надо переправляться на островки, расположенные в труднодоступном атолле Ланга-Ланга, в западной части его лагуны. Первая моя цель – ближайший островок Ауки. Но сначала нужно достать лодку.

Вскоре мне удалось уговорить малаитского паренька, который довольно бегло изъяснялся на меланезийском «пиджин». За пять австралийских долларов он сдал мне в аренду не только себя и свою лодку, но также и огромный черный зонтик, чтобы защитить меня от раскаленного экваториального солнца.

О цене и обо всем, что мне хотелось увидеть на Ауки и вообще в лагуне Ланга-Ланга, я с пареньком договорился довольно быстро. После недолгого, но из-за тропической жары утомительного пути мы подошли к островку Ауки. Окружающий вид словно вырезали из рекламного фильма о красотах Океании. Диаметр островка едва достигает сотни метров. На пустых пространствах между примитивными хижинами островитян растут кокосовые пальмы, а у берега ждут длинные узкие лодки.

Затерявшийся, малозаметный клочок земли, каких в Океании тысячи. И в то же время в этих примитивных лачугах создается единственное богатство, которое островитяне, где бы они ни находились, знают и признают, – их деньги. Их странные деньги, полученные из раковин.