Черные паруса

– Да, – произнесла Фура. Она вдруг затрепетала, словно сдерживая мощную ярость; я смотрела на сестру, а видела бочку с ракетным топливом, готовую взорваться. – Ты права… и я его принимаю. Я бы предпочла Катромил – если бы мы постарались, то избежали бы любых подозрений в том, что связаны с Босой. Но раз команда выбрала Колесо Стриззарди, я покорюсь. – Она взглянула на бумаги: плотный текст, написанный ее рукой, сопровождали запутанные вычисления из области небесной механики. – Значит, пять недель.

– Тиндуф предложил замаскировать сам корабль, в дополнение к парусам. Прозор согласна.

– Тогда мы немедленно направимся к Стриззарди. Ты… оценила погоду? В том смысле, кто где захочет остаться?

Я заметила, что, когда мы беседовали с глазу на глаз, сестра в какой-то степени отказывалась от спектакля, который разыгрывала для других. Она изъяснялась правильнее, а не так, словно родилась в рундуке космоплавателя. Как будто в глубине души понимала, что мы все еще играем в некую игру с переодеванием, которая началась в ту ночь, когда мы бросили отца в Зале Истории, и которая иногда приводила к смерти и увечьям.

– Трудно сказать. По-моему, Прозор с нами надолго, и не похоже, чтобы Тиндуф торопился уйти. От выводов насчет Страмбли и Сурт воздержусь. Может, им требуется лишь возможность уйти – и, заполучив ее, они с радостью останутся на борту.

– А ты, раз уж мы заговорили об этом?

– Я еще не закончила с нашей маленькой эскападой, Фура. Как и ты, я хотела бы увидеть немного больше. Но если смотреть дальше следующих пяти недель, то все зависит от того, какова наша цель.

– У нас есть корабль и команда. Я думала, что наша цель ясна.

– Для тебя – возможно.

Ее взгляд был пытливым, но не враждебным.

– Я не вижу, в чем заключается трудность.

– Вот в чем, – сказала я. – Если не считать того, что нам не хватает пары компетентных разумников, мы готовы участвовать в той же игре, что и любой другой капер. Взламывать шарльеры, находить сокровища, продавать их на мирах – зарабатывать себе на жизнь таким образом, со всеми взлетами и падениями, которые связаны с профессией.

– Вот почему я так стремилась заполучить те бочки с топливом, – сказала Фура.

– Не сомневаюсь, что у тебя были планы насчет топлива. Уверена, ты не прочь взломать еще пару шарльеров. Но я думаю, что в твоей голове крутятся идеи, выходящие за рамки обычного каперства.

– И какие же?

– Что-то более грандиозное и, вероятно, более опасное. Я знаю тебя, сестра. Может, не так хорошо, как раньше, но достаточно хорошо, чтобы распознать озабоченность. То, что Боса поведала тебе о пистолях незадолго до смерти, не идет у тебя из головы.

– Будет лучше, если я все это проигнорирую, верно?

– Ее дело – ее безумие – не обязано стать нашим.

– О, я могу держать Босу на расстоянии вытянутой руки, – сказала Фура небрежно. – Мне хватит компании светлячка – в моем черепе нет места для еще одного подселенца.

– Надеюсь, ты в этом уверена.

– Еще как. Она ведь не меня пыталась обратить, помнишь? Не считая краткого периода в конце ее жизни, после того как я спасла тебя, мы с Босой были едва знакомы.

– Да, – сказала я, размышляя о том, что она сделала с Босой. – Но, с ее точки зрения, ты с лихвой компенсировала это.

– Послушай, – произнесла Фура более рассудительным тоном, – я не строю никаких предположений относительно этих пистолей. Но если они и существуют, то это все равно краденые деньги, правильно? Возможно, вся эта болтовня о мертвых душах, запертых в пистолях, – просто чушь. Как ты и сказала, Боса пошла бы на все, чтобы купить себе еще несколько вздохов. Но надо быть глупцом, чтобы отвернуться от склада с пистолями, если он принадлежит нам.

– Мм… – протянула я, не убежденная этим внезапным переходом к хладнокровной жадности. – А как, собственно, мы распорядимся этими деньгами?

– Если Боса грабила корабли так долго, как гласит легенда, то в ее тайнике могут без дела лежать миллионы многомерных пистолей. – Сказано это было с тихим благоговением. – Они наши, Адрана. Мы могли бы поделить их между членами команды и разойтись. Никто не узнает, откуда они взялись. Пистоли тем и хороши, что их нельзя ни пометить, ни отследить. И пока мы будем тратить свои доходы осторожно, чтобы не обесценить пистоли, уже имеющиеся в обращении, сможем жить хорошо.

– Рада, что ты все обдумала.