Черные перья. Работа для гробовщика

– Вам тоже следует сознавать, что вы занимаетесь самообманом, – заявил он. – Вы еще слишком молоды и не разбираетесь в таких вещах. Любовь – чувство, легко овладевающее каждым, но на самом деле под ней скрывается пустота. Стоит вам прожить со своим Филдом достаточно долго, как он наскучит вам до слез. Он ведь художник. А все живописцы окружены романтическим ореолом, но в сущности, если познакомиться с ними поближе, они не более чем простаки, склонные к бродячему образу жизни и до крайности обидчивые. Да еще и непрактичные. Взять, например, этот его безумный побег. Чего он так перепугался? Против него у полиции нет ни единой улики, никаких доказательств. И хорошо, что вы избавились от него. Я не жду от вас немедленного согласия с моим мнением, но рано или поздно вы придете к такому же выводу. Вы же разумная девушка. И опять-таки, как я уже говорил, взгляните на любовь в общем виде. Я познал ее. Прекрасное ощущение, пока продолжается, но оно быстро исчезает. И это самое главное, о чем следует помнить. Ты любишь всем сердцем несколько лет, но потом бросаешь на предмет своей любви взгляд со стороны, и он предстает перед тобой в ином свете.

Фрэнсис глубоко вздохнула. Столь пламенная речь из уст знаменитой личности дохнула на нее горячим жаром печи. У нее закружилась голова, подкатила тошнота к горлу. Годольфин пересел в другое кресло, поближе к ней, и, предвидя, что он готовит новую атаку, она невольно подалась назад. Причем Годольфин не питал к ней недобрых чувств, но идея настолько овладела им, что в своей обычной манере он собирался донести ее до Фрэнсис в полной мере.

– Если бы только ему хватило здравого смысла остаться, – продолжил он. – Допустим, дошло бы даже до суда. Разве вы не встали бы на его защиту? Или я? Филлида и старая леди? Разумеется, мы все поддержали бы его, пусть только для спасения собственной репутации. Человек уравновешенный понял бы это.

Фрэнсис готова была разрыдаться. Его слова наводили ужас, и она поднялась, с трудом дыша. Но стоило ей повернуться к выходу, как дверь открылась и появилась мисс Дорсет, которая вела за собой Доротею. Обе женщины выглядели изможденными и неопрятными. Мисс Дорсет производила впечатление человека не столько нуждавшегося в смене одежды и в правильной шнуровке туфель, сколько в душевном покое.

– Я заставила ее спуститься вниз, – сообщила она. – Ей обязательно нужно что-то съесть, иначе она не выдержит. Норрис сказал, здесь есть свежий кофе.

– Конечно. – Фрэнсис подставила для старой женщины кресло.

– Я не должна была спускаться сюда, – проворчала Доротея, с неохотой берясь за чашку, – но миссис Айвори задремала, а миссис Сэндерсон пообещала побыть с ней. Ну и ночка нам выдалась! Вряд ли она вообще сомкнула глаза хотя бы на минуту, и мне с трудом удавалось не позволить ей выходить из комнаты. Все это убьет ее. Я ей сказала: вы ведете себя как непослушный ребенок, а не как достойная пожилая леди. Она вбила себе в голову какую-то мысль. И потому так взбудоражена. Мне померещилось, что она сейчас же выскочит из постели, когда полицейский спросил, могла ли воспользоваться дверью в стенном шкафу мисс Дорсет.

Фрэнсис и Годольфин посмотрела на нее, и мисс Дорсет покраснела.

– Инспектор считает, что лучше не выходить на улицу, – сказала верная секретарша. – Толпа только и ждет появления женщины.

Фрэнсис выпрямилась в кресле:

– Вы имеете в виду меня?

Мисс Дорсет положила ладонь на ее руку.

– Но ведь это мистер Филд сбежал, – мягко промолвила она. – Поймите, эти люди не умеют думать. Их увлекает любое событие. Не обращайте на них внимания. Все утрясется, поверьте. Я только что узнала новости. Мистера Мейрика отпустили из карантина, и он уже на пути сюда. Вылетел сегодня утром, приедет к нам около четырех часов. Я чуть не расплакалась, прочитав сообщение. Бог услышал наши молитвы.

Она с таким счастливым видом поделилась своим известием, что присутствующие обменялись скептическими взглядами. А Доротея бесхитростно высказала вслух то, о чем все подумали:

– Я буду очень рада снова увидеться с ним, но вот только не знаю, что он сможет сделать, бедняга. Теперь уже никто не сможет ничего поделать, если хотите знать мое мнение.

– У нас, по крайней мере, появится человек, который посоветует, как нам быть дальше, – слова мисс Дорсет прозвучали так, словно лично ей больше ничего и не требовалось.

Ее вера в Мейрика была настолько несокрушимой, что, вопреки скептицизму, приободрились все, и атмосфера стала менее тягостной. Но стоило раздаться громкому стуку в дверь, как всеобщий страх вернулся.

Появился Бриди собственной персоной. Он тоже провел ночь без сна и не успел побриться, но, если не считать серой щетины вокруг подбородка, в остальном он выглядел как всегда подтянутым. Все почувствовали разочарование, когда Бриди с порога не сказал им вообще ничего, но принял из рук Фрэнсис чашку кофе с такой радостной благодарностью, что ей показалось – только за этим он и пришел сюда. Его присутствие заставило женщин замолчать, зато Годольфин ухватился за возможность задать интересовавшие его вопросы: