Черные пески

— Моя сестра выходит замуж, и она ведет себя так, будто случится катастрофа, если я не приведу на ее свадьбу девушку.

— А ты не можешь привести парня?

Тристан посмотрел на Кейт.

— Она никогда мне этого не простит.

— Тристан. Не хочу говорить плохо о Саре, но это твоя жизнь. Ты такой, какой есть.

— Кейт, она не плохая, просто другая. И думает по-другому.

— Как и ты, и я. Мы все разные. Таков мир… Когда ты понял, что тебе нравятся парни?

— Когда мне было тринадцать, я смотрел фильм «Привидение», и там была сцена в самом начале, когда Патрик Суэйзи и его друг сняли рубашки и ломали стену вместе с Деми Мур… Я лично не был знаком с геями, когда рос, и по мнению моей семьи и старых друзей, быть геем не очень хорошо.

— Тристан. В мире миллионы геев. И это совершенно нормально. Меня сводит с ума, что ты чувствуешь себя обязанным объявить мне, что предпочитаешь парней. Какая чушь… Значит, ты собирался на свидание с парнем и попал на камеру видеонаблюдения?

Он кивнул.

— Днем раньше мы встретились на пляже, когда он выгуливал собаку, и мы разговорились. Обменялись номерами, и он пригласил меня к себе, ну ты понимаешь.

Кейт кивнула.

— Я вышел из квартиры около часа ночи и отправился к нему. Сдрейфил, обошел квартал, потом пришел обратно. Во второй раз я все-таки постучал в дверь и просидел в гостях до половины пятого утра. А потом вернулся домой.

— Ладно. Он симпатичный?

— Очень.

— Как его зовут?

— Алекс. Он начинающий художник. Длинные темные волосы, красивые карие глаза…

Кейт была так рада, что Тристан не стеснялся с ней разговаривать об этом.

— Как думаешь, вы еще встретитесь?

— Не знаю.

— Он не спал?

— Да. Там был и его сосед… Ты ничего не подумай, — быстро добавил он. — Он работает по ночам. Художником. Мы выпили по чашке чая, а потом я ушел.

— Они должны сообщить полиции, почему ты оказался там.

— Не понимаю, почему бы им не… О боже. Я должен рассказать Саре и Гэри.

— Думаю, ты вздохнешь с огромным облегчением, когда они все узнают.

— А что, если Сара меня возненавидит или ей это не понравится?

— Если она тебя возненавидит, то это ее проблема, а не твоя. Если она готова избегать брата только потому, что он не соответствует ее взглядам, то ей же хуже. — Тристан уставился в окно и устало кивнул. — Ты ведь не собирался прыгать с этой стены, правда?

— Он пожал плечами.

— В тот момент меня очень прельщала идея быть смытым волной. Я слышал, что тонуть не так уж и страшно.

— Когда я начинала работать в полиции, то являлась женщиной-констеблем, так тогда называли женщин-полицейских. Меня вызвали в Уэст-Норвуд, в Южном Лондоне. Шел сильный ливень, и ребенок дурачился в ручье возле кладбища. Внезапно хлынул поток воды, и его отнесло к ливневой канализации, где его рука застряла в решетке. Кисть распухла, и ребенок оказался в ловушке. Я добралась туда, когда вода уже поднималась. Мы вызвали скорую, но она приехала недостаточно быстро. Я пыталась освободить его, но в итоге лишь беспомощно смотрела, как вода смыкалась над его головой. Я попыталась дать ему воздух, но поток несся так быстро… Я видела его лицо, когда он тонул, Трис. Умиротворенным он не выглядел. Не нужно лишать себя жизни только за то, что любишь мужчин, а не женщин. Ты меня слышишь?

Тристан помолчал и кивнул.

— Что же мне делать?

— Ты должен рассказать все своей сестре. А завтра нам нужно поговорить с полицией и разобраться во всей этой истории с камерами видеонаблюдения. Мы же не хотим, чтобы это отвлекло их от выяснения причины исчезновения Магдалены.

19

Магдалена лежала в темноте. Она понятия не имела, сколько прошло времени.

Когда она впервые проснулась, ей показалось, что это больница. Кровать под спиной была удобной, твердой и сухой. Магдалена приходила в себя, а потом вновь отключалась, но ее сон пронзало беспокойство, далекое воспоминание о чем-то… неправильном.

Кромешная тьма сбивала с толку — она не знала, реально ли происходящее, а потому потребовалось больше времени, чтобы прийти в себя. Когда она окончательно очнулась, то ее захлестнула паника. Не было никакой разницы, открыты ли глаза или закрыты, и запахи тоже отсутствовали. Нос заложило от засохшей корки из крови. Он ударил ее. А шея ныла от ремня фотоаппарата.

— Нет! — громко закричала она. Звук собственного голоса позволял чувствовать пространство. — Нет! Нет! Помогите! — В горле сильно пересохло, но Магдалена продолжала выкрикивать слова. Помогите. Помогите мне. Помогите! Эхом разносилось вокруг.

Она протянула руки в темноту и почувствовала, как они двигаются в пустоте. С одной стороны была стена, выложенная гладкой плиткой. Магдалена прислушалась. Тишина. Ощупав себя, она поняла, что невредима, если не считать опухших губ и окровавленного носа. Она все еще была одета, но без обуви. Телефон из кармана исчез. Ожерелье, серьги и часы тоже пропали.