Черные подковы

Виктор обессилено откинулся на кресло. Ни от кого другого он бы не стерпел подобные слова. Но тут Вовка, с которым столько пройдено! Может, он прав? На самом деле, ведь он так оторвался от всех местных, в том числе – от «сосновских». Стал чувствовать себя элитой, «белой костью». Как это было в древности – патриций среди плебеев! И они это видят. Ничего не говорят, но их отношение к нему явно постепенно меняется, как бы ни защищал их, как бы ни покрывал. И кто-то, подобно Седову, уже его не может терпеть. И где гарантия, что кто-то не будет следующим «Седовым», с еще худшими последствиями?

А кто за последнее время обратился к нему – из тех, кто ушел с таможни? За помощью, за советом, да просто позвонил поговорить, с праздником поздравить? Вот Большов приходил. И то не к нему, просто так обернулось. Ничем приятным, кстати, тоже ведь не считает его авторитетом. Ладно, вот один. Дима Мосин иногда звонит – два. Так… и все. С одной стороны, можно подумать – не тот уровень, плевать. А с другой стороны… Многие бывшие шастают на «пассажирку» по старой памяти и в гости, и по «делам», и ведь не запретишь – даже свои, «сосновские» этого не поймут, не говоря уже об Сотилайнене, Тишаеве, Колоскове. Надо ли им всем объяснять проблемы своих взаимоотношений с некоторыми уволившимися? Опять же менты, девчонки с перевозок: за те годы, что Гордеев здесь работает, не так много их и поменялось, хотя вроде – скоро пятнадцать лет! И вот ко всем ходят, а к нему нет.

«Корона, значит…» Да и хер с ними! Своя рубашка ближе к телу.

Виктор сходил в туалет, умылся. Стало чуть легче, и он вернулся в кабинет. По времени можно было беспокоить Москву.

– Добрый день, Анна Дмитриевна, – поприветствовал он Плескову.

– Привет, привет, что-то срочное? – зачастила она. – На совещание ухожу, говори быстрее.

– Да вот хотел узнать, нет ли желания у руководителей подарок нам сделать на юбилей таможни?

– Какой подарок? – было слышно, что она присела. – Мы ж вам телеграмму отстучали за подписью главы, медаль тебе выслали – мало?

– Я уж напрямую, раз такое дело, – рубанул Гордеев. – За медаль спасибо, но вот… машины у нас, мягко говоря… А вокруг все на джипах давно ездят. Нет у вас там возможности на ближайшем распределении выделить нам «крузер» какой-нибудь? Не стыдно будет вас встретить, когда вы в любимую таможню приедете!

– Ох, блин, зальстил-то как, – захохотала Плескова, – прям всю меня по телефону забрызгал! Ладно, посмотрим, что можно сделать, раз праздник такой. Знала бы раньше, медаль бы не высылала!

– А поздно! – засмеялся в ответ Виктор. – Уже на мне. Спасибо за нее, и за джип – заранее спасибо!

Медаль висела на парадном кителе, рядом с другими, почти такими же, полученными ранее. В армии Гордееву не удалось получить ни одной, даже самой завалящей юбилейной медали, и он немного комплексовал по этому поводу, особенно в те моменты, когда Дима Мосин или Горьков надевали «колодки» или, на праздники, заслуженный «иконостас». В таможне Виктор получил уже три медали, их давали по разным поводам, в том числе, как сейчас, на какой-нибудь праздник. Было понятно, что это не совсем государственные награды, всего лишь ведомственные, но с другой стороны – не казацкие значки и не те бирюльки, которыми за бабло увешивают всех желающих от шеи до пупа. Так что, хоть какая-то, а награда…

Зазвонил телефон.

– Я все решил по Борису, – пробурчал Насонов. – Сейчас он пойдет в кадры и напишет по собственному. Вроде как в декларанты пойдет, нашел себе быстренько место, попросил хоть там его не зажимать. Я пообещал.

– Спасибо, Володь, – теперь настала очередь Виктора вздыхать. – Пускай валит.

Заявление Телите подписали в тот же день. Так в таможне не стало культмассового сектора.

Чуть позже принес заявление на увольнение Тишаев. Теоретически было понятно, что новый контракт ему не предложат, и не в меру активный начальник смены уже искал варианты по работе. Видимо, нашел – ничего объяснять он не пожелал. Удерживать его Гордеев не собирался.

У Виктора опять настала тихая пора. Он работал на совесть, делал отчеты, ездил на совещания в управление. Воронков вроде как успокоился, ни словом более не упоминал ни про таможенный гимн, ни про разговор в ресторане. В числе многих заслуженных таможенников настоящего и прошлого Гордеев был приглашен им для посадки аллеи молодых деревьев возле отремонтированного здания управления. Бывшие коллеги, в том числе Маслов, пытались завязать разговор, но Виктор просто отшучивался и отходил в сторону.