Черные подковы

– Стеклов Матвей Валерьевич, – представился усатый. Виктор назвал себя. Молодой и суетливый был, судя по всему, каким-то родственником Стеклова, а также бывшим таможенником, коллегой Геры по Городской таможне. Назвался он Дмитрием Мятниковым. Как оказалось, Дмитрий когда-то бывал здесь в командировках, вот и решил показать Матвею Валерьевичу «условия работы, жизнь и быт местных таможенников». Гордееву казалось глупым, что взрослого человека вот так просто это могло бы заинтересовать, но Большого это не смущало, и он с определенным удовольствием показывал сектора и рассказывал о нюансах. Стеклов в основном только покачивал головой, тогда как Мятников частенько влезал со своими «а вот здесь мы…» или «а вот тут я…». Гера, глядя на это, частенько посмеивался и похлопывал Диму по спине. Вся «экскурсия» заняла минут двадцать, после чего гости поблагодарили хозяев за рассказ, пообещали друг другу обязательно увидеться в будущем и, отказавшись от предложенного чая, заторопились на первый сектор к московскому рейсу.

– Вот, Витя, смотри, – сказал Гера в спину уходящим, – это самый нелепый инспектор таможни, с которым я когда-либо работал. Дима Мятников! Что только с ним не происходило?! И у этого нелепого, неуклюжего пацана есть двоюродный брат, как он его называет – кузен – господин Стеклов, где только не поработавший, в том числе – в ГТК, да-да – Государственном таможенном комитете, и сейчас обитающий где-то наверху, на тихой, незаметной должности. А наверху он не просто так. Если я правильно помню пьяные Димины бредни, дядей этого кузена является один политик времен СССР. Не президент, но фигура тоже серьезная. Понимаешь, о ком речь?

– Не догадываюсь, если честно…

– Ладно, не важно. Но руку можешь не мыть неделю! И при таких связях Димуля сейчас где-то на побегушках. Даже не знаю, где точно, он как с таможни ушел, так редко всплывает. Поднимется, конечно, и к гадалке не ходи. И кузен снова место достойное займет, такие не пропадают. Так что, – засмеялся Большой, – вот тебе контакт на перспективу!

Ближе к вечеру пришел Замышляев. Случилось это сразу после прилета стамбульского рейса. Когда пассажиры вышли, Замышляев с Большим долго стояли в багажном отделении и считали, сколько баулов было не получено, а потом сидели на секторе и о чем-то разговаривали. Когда Замышляев ушел, Гера стал вызывать по одному каждого из ребят. Дошла очередь и до Виктора.

– Чувалы кого-то из твоих там остались? – спросил Большой.

– Нет, одна моя сегодня получила, других нет.

– Зашибись. Тогда Буянкину все и оставим, пусть он ночью поит красномордого и все решает.

– А почему Буянкину? Там же Петя был Михайлов…

– С сегодняшнего дня уже нет. Перевели вчера Петю в городняк, особым приказом, порешали с теми как-то. А с первого числа вообще будет чума – Сеновалова будет у нас начальницей отдела.

– Да ладно!

– Вот так надо в руководители выбиваться! – Гера захохотал. – Подумать только! Она же у нас в смене начинала. Живет недалеко от меня. Как-то мне Михайлов-старший говорит – дескать, ты что, девчонку не можешь до дому проводить? Живете рядом, а едете врозь? Ну, я сдуру джентльмена включил, поехали на автобусе, до вокзала, потом до завода. Все о чем-то трындели. Идем, что-то обсуждаем, и она мне говорит: «Пошли ко мне, чаю попьем?» И через свои линзы на меня глядит своими глазенками. Да у меня домкратом на тебя не поднимется, думаю, а сам ей вежливо – чай не пью, только водку, но сейчас не время, после ночи надо спать, лучше зубами к стенке. Она отвернулась, и остаток дороги шли молча, во-о-бще – без единого слова. Обиделась, ха-ха. А со следующего месяца ее перевели. Михайлов-старший все подкалывал – что не пошел, рассказал бы нам, на что там все майоры да подполковники липнут! Да уж…

– Думаешь, вспомнит тебе это? – помолчав, спросил Виктор.

– Бабы народ обидчивый. Может, и вспомнит. Правда, ей сейчас на недостаток ухажеров грех жаловаться, – опять засмеялся Большой. Но потом внезапно погрустнел. – Другая проблема есть.

– Какая?

– Замышляев опять долю просит. Типа он будет покрывать нас, а мы ему отстегивать будем. Я ему предложил: надо клиента пропустить – пусть покажет, а лучше – пусть сам встает и пропускает. Но он все хочет делать чужими руками. И при этом получать денежки. Так не бывает.

– А он может прикрыть?

– Чем? Мордой красной? Самое поганое, что ему наверняка кто-то платит, не все могут его отшить или напоить, чтобы забыл. Надо с начальниками собираться, решать. Кстати, Иваныч с первого числа оперативным отделом уходит руководить, Плаксина рекомендует в начальники смен. Валя Сеновалова уже одобрила – с чего бы? Он там ее не осеменил, пока работал, ты не в курсе?

Степа – начальник смены? Вот так рост. Ну и дела. Он, конечно, с подходом товарищ, может и подшустрить при надобности, но откровенного подхалимажа Гордеев за ним не замечал.

– Даже не знаю. Не при мне, во всяком случае, – отшутился он.