Черные рейдеры

– Вот видишь, какой ты паинька, – улыбнулся Алфеев, и пристально посмотрел на Кудрина. – Ну, что, уголовный розыск, я думаю, без поляны не обойдешься!

Кудрин засмеялся в ответ, и этот смех поддержала вся группа спецназовцев Алфеева.

Они стояли с полковником Алфеевым по обе стороны прострелянного «жигуленка», охраняя курьеров.

Вертолет улетел, чтобы доставить сюда на место задержания следователей и понятых. Понятых обязательно, так по закону положено. Алфеев с Кудриным самостоятельно составить протокол не имеют права, они считаются заинтересованной стороной.

«Странно, – подумал Кудрин, почему закон не доверяет нам, стоящим на страже закона. Нонсенс. Значит, собираясь в ночную засаду, сотрудник милиции должен припрятать где-то поблизости парочку понятых? Видимо, другого способа в этой безлюдной местности просто нет».

– Мы сидим на пороховой бочке, – неожиданно разоткровенничался Алфеев. – Идет поставленная цепная реакция, и нужны какие-то кардинальные меры, иначе этот край превратиться в Колумбию. Четыре года назад мы предлагали ввести в нескольких районах усиленное наблюдение за распространителями наркотиков. Нас тогда никто не поддержал – городские власти сказали, что денег на оперативные мероприятия нет. А жаль, ведь за эти четыре года мы потеряли около десяти своих бойцов, и все из-за этого поганого зелья.

В этот момент небо разорвала яркая молния, и сразу прогремел гром.

– В нескольких километрах отсюда, – деловито определил эпицентр разряда Кудрин.

– Давай быстрее в укрытие, – скомандовал Алфеев. – Ну, что, – кивнул он москвичу, – займемся связями наркоторговцев?..

Глава 9

За прошедшие двадцать четыре часа Шевцов передумал все, что можно. И сейчас, когда его вызвали на прием к министру, он несколько раз пожалел о том, что написал в тот злополучный день письмо, в котором изложил все, что думает о правоохранительной системе. Теперь отступать было некуда, и перед ним стоял достаточно серьезный вопрос – или гнуть правду-матку в присутствии министра, не делая скидку ни на какие фамилии, или пойти на попятную, или даже не явиться на прием, сославшись на здоровье.

Но старый подполковник Шевцов был не из робкого десятка, и худшее, что он мог ожидать от предстоящей беседы, – это уход на пенсию. В момент, когда он размышлял о таких перспективах, массивные двери кабинета распахнулись, и он вошел в большое и просторное помещение, где вершились многие вопросы стабильности Российского государства. Шевцов и не заметил, что министр встретил его не за столом, а у входа.

– Ах да, – Анатолий Иванович, заходите и присаживайтесь! – пригласил следователя министр.

Шевцов почувствовал, как тяжело ему сделать несколько метров до шикарного дубового стола. Ему казалось, что сейчас он утонет в этой роскоши или потеряет голову от увиденного, а серьезный разговор с министром, на который он настроился, останется за бортом беседы. В сущности, с этим человеком Шевцов никогда не пересекался, а видел его по телевизору и только однажды вживую на трибуне актового зала на Петровке по случаю очередного милицейского праздника.

Шевцову показалось, что главный милиционер страны пребывал в хорошем расположении духа, а значит, у старого следователя были возможности убедить министра.

– Я прочел ваше письмо, – начал издалека министр. – Оно мне понравилось особенно тем, что написано простым языком.

– Я опасался, товарищ генерал-полковник, что оно и вовсе до вас не дойдет.

– Ну, полноте вам, Анатолий Иванович, – уж не думаете ли вы, что в нашем аппарате собрались одни подонки и перевертыши, как вы отмечаете в вашем письме?

Такой ход беседы не понравился Шевцову, и он понял, что любое неверно сказанное им слово может испортить беседу.

– Ну что Вы! У меня другой повод для разговора – если коротко, то Москва находится на грани новых социальных потрясений. Если мы упустим ситуацию из-под контроля теперь, то в будущем не сможем ее контролировать вообще. Особенно это касается распространения наркотиков.

– Да, я понимаю, о чем вы говорите. Я внимательно изучил ваш рапорт.

Шевцов в этот момент впервые вздохнул с облегчением – документ, который попал в руки его собеседнику, все-таки был принят к сведению. И это несмотря на то, что у министра ежедневно проходят сотни таких бумаг, а, может быть, и тысячи. А в приемной сидят люди, которые прежде чем положить чью-то жалобу на стол своему шефу, обязательно прочтут бумагу и еще сто раз подумают, стоит ли ей давать ход.

«Пора переходить к главному вопросу – подумал подполковник. – Рассказать, что работать в органах стало невозможно и небезопасно».