Читаем Черные розы для снайпера полностью

– Милости вашей просим, Климентий Кузьмич, – поклонилась Наталья, уронив к земле пушистую русую косу с вплетениями седины. – Вы обычаи наши знаете, если есть оружие или еще какое баловство, придется сдать в камеру хранения.

Фабер кивнул удовлетворенно.

– А можно оружие оставить надолго? Ну вроде сохранить на неопределенный срок?

– Я вам доверяю, Климентий Кузьмич, оставьте. Чего будете на ужин кушать? Свининка есть тушеная с черносливом, гусь с кашей и грибами, куриные шейки с печенкой и кровью, поросячьи ушки маринованные, а щечки копченые, петушиные гребешки в сметане или баранину на вертеле?

– Баранину на вертеле? Кто же это у тебя гостит, душа моя?

– Я всем гостям рада, вы же знаете. С хорошим человеком почему не познакомить. Мы в подвале в бильярдной. Покушаете, приходите.

– А скажи, душа моя, эта шустренькая, с косой… Забыл, как звали.

– У меня, Климентий Кузьмич, все девушки с косами. – Наталья шла за Фабером по освещенному двору. Ворота закрывали два молодца в красных рубахах навыпуск, широких штанах и сапогах.

– Не скажи, я помню, была одна совсем лысая!

– Бритая, Климентий Кузьмич, бритая, а не лысая. Это был отдельный заказ для болгарина, он в возрасте, очень почтенный человек, но со странностями. Все концлагерь вспоминал, был там в отрочестве.

– Так что насчет маленькой и шустренькой?

– Вы вроде как не в себе. – Наталья остановилась. Поверх длинного платья на ней была вышитая бисером безрукавка, в неярком свете разноцветных фонариков бисер играл от каждого движения и вздоха. – Стас приехал недавно, пьяный и веселый. Читает стихи без конца. Он вас спрашивал.

– Ладно. Приду в бильярдную. Потом баньку хочу. Из еды, пожалуй, ушки со щечками, пить буду только водку, а спать мне постели в прохладном месте, если можно.

– Из прохладных мест осталась только камера пыток, вы уж извините, на эти выходные много народу приехало. А хотите, в светелке вентилятор включим?

– Нет. Камера твоя, это где по стенам вода течет?

– Да, это глубоко в подвале. Там сыро и холодно. Но тишина – как в могиле, не к ночи будь сказано.

– Камеру мне. И это… матрац у тебя был такой хрусткий.

– Из конского волоса, – чуть поклонилась Наталья.

– Э-э-эх! – крикнул Фабер вверх, в небо, выбрал глазами самый яркий уголек из рассыпанных: – Звездочка – моя? Ясная…


В два часа ночи дети уже спали, а взрослые сидели у тлеющего костра. Карпелов не сводил глаз с Хрустова, Илия не сводил глаз с Евы, Муся переворачивала палочкой пекшийся картофель, Далила пела под гитару, лохматый пес не сводил коричневых глаз с огня, положив голову на вытянутые лапы, Ева гладила пса и щекотала шершавые подушечки огромных лап.

– Карпелов, – сказала она, когда после песни Далилы где-то в кустах неподалеку крикнула ночная птица, – ну-ка скажи, ты кто по гороскопу?

– Я – Овен! – Карпелов откатил себе картофелину. – Давайте еще по рюмочке?

Хрустов покачал головой и закрыл свою рюмку на траве рукой.

– Тогда представь, – Ева тоже отказалась от водки, – ты, значит, большой такой бык, пришел на водопой. И еще туда пришли другие животные. Лев пришел, козерог, рыба в воде плавает. Ты на водопое, Карпелов! На водопое никто никого не трогает.

– Лев, значит, – усмехнулся Карпелов, – все точно. Я ж ничего, я понимаю. Водопой! Хотя скажу тебе: охотник, он и на водопое отстрелить может.

– Ты – охотник, я – охотник, – задумчиво проговорил Хрустов.

– Вы не про то, – покачала головой Ева. Пес вывернулся и лег на спину, подставив ей брюхо, заросшее нежным пушком, – про охотников в другой раз, сегодня – водопой.

– А охотники тоже разные бывают, – отложила гитару Далила. – Я – Белый охотник. Я люблю приручать и перемещать.

– Вот-вот, – улыбнулся Карпелов, – я тоже очень люблю иногда переместить кого-нибудь из одного места в другое.

– Как же ты живого человека без его согласия приручишь да еще и переместишь? – Муся тронула Далилу за руку.

– Работа такая – приручать, находить проблему и вытаскивать человека из этой проблемы.

– А я запросто и без согласия могу, и без приручения, – завелся Карпелов. – Отойдем в сторону от водопоя, и наступит мое пространство и время!

– А крокодил может утащить любого, – сказал Илия, – и охотника, и зверя с водопоя.

– Кстати, о крокодилах! Вода, наверное, теплая-теплая, – потянулась Ева и встала.

– Вода парная, это точно, – заметила Муся, разламывая черную картофелину, – я вчера с моим маленьким купалась ночью. Смешно! Он все луну хотел разбить.

– Ночью дети должны спать, – зевнула Далила, – и нам бы, кстати, не мешало поспать.

– Да, пора, – встала Ева.

Хрустов дождался, пока она отойдет в темноту, поднялся и пожелал Карпелову спокойной ночи. После этого он медленно пошел в сторону дома, и Карпелов видел его высокую плечистую фигуру столько, сколько сил хватило умирающему огню подсветить вокруг себя пространство. После того как темнота спрятала Хрустова, Карпелов медленно встал и пожелал спокойной ночи. Далила дождалась, когда Карпелов скроется из освещенного пространства, и пошла за ним.

– Сиди! – приказала Муся вставшему Илие. – Сиди, ешь, тебе расти надо.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже