Черные руны судьбы

Надеялась, что Эрвин поддержит ее, скажет хоть что-то, не зря же он прочитал кучу книг, наверняка узнал и про магические ловушки, какими пользовался Вечный и его клевреты. Но тот промолчал и, глянув в его сторону, она увидела, что юноша отсутствующим взглядом смотрит в стену и, похоже, ничего не видит перед собой.

– Местный хозяин не хочет, чтобы туда пошли? – спросил наемник. – Тогда надо.

– Чтобы сдохнуть, и этим его порадовать? – девушка нахмурилась. – Чем ты тогда лучше Эрвина?

Халльвард гневно засопел и сделал движение, будто собираясь рубануть ее по шее. Нейли напряглась, готовясь отпрыгнуть, выхватить собственный клинок… о пламя, так он все же стравит их между собой!

– Ладно… – видно было, что наемник сделал над собой усилие, сумел убедить себя, что в их положении можно послушаться «девки», а про мужскую гордость пока забыть. – Пойдем туда.

Прямой коридор футов через пятьдесят вывел в еще один зал, чей пол был завален каменными обломками. Меж них что-то зашуршало, и Халльвард с невероятной быстротой метнул один за другим два ножа, причем сделал это левой рукой и, судя по отсутствию лязга, попал!

– Вот и обед, – сказал он. – Разделаешь сама, или помочь?

Короткие клинки с утяжеленными кончиками лишили жизни двух крупных крыс, и Нейли ободрала и выпотрошила их с такой скоростью, что сама удивилась. Неожиданно вспомнила, как ее кормили в родном замке, когда еще была жива мама… чистые скатерти, серебряная посуда, каждое блюдо украшено и посыпано пряностями…

Да, мама вряд ли подозревала, что ее дочери придется есть такое, да и она сама тоже.

– Эй, парень, – позвал Халльвард, глядя на застывшего в ступоре Эрвина. – Иди, поешь.

– Что? – спросил бывший поклонник Вечного, переводя на них пустые глаза.

– Иди, поешь, или свалишься от голода, – сказала Нейли. – Или тебя кормить насильно?

– Нет, я сам… – говорил юноша неуверенно, словно забыл, как это делается, а двигался медленно, как во сне.

* * *

Крысиное мясо было жестким, но совершенно безвкусным.

Эрвин жевал, а когда вспоминал о том, что нужно глотать, глотал, но не испытывал при этом ничего, ни удовольствия, ни отвращения. Ему было все равно, поест он или останется голодным, восстановит силы или в следующем коридоре свалится от слабости и отдаст концы.

После вспышки, когда он попытался убить себя, а затем доказать спутникам, что это необходимо, внутри все словно замерзло. Он постиг замысел Вечного, понял, зачем они здесь, почему так было в прошлом, что ждет их в будущем, но при этом уничтожил все, что было ему дорого.

Тот стержень, на котором все держалось, опорный столб веры исчез, и душа Эрвина омертвела.

Благой Властитель оказался злобным и коварным существом, нуждающимся в смерти и мучениях других, чтобы жить самому; полные мудрости книги обратились нагромождением хитроумной лжи, а добродетельные старшие братья – коварными и безжалостными негодяями.

Ведь они отправили послушника на верную смерть? И врали ему?

Поверить в это до конца, принять столь чудовищную картину мира юноша не мог, отрицать логичные и стройные умозаключения – тоже. Рассудок его отступил, бессильный, язык словно отнялся, и осталась только ледяная корка внутри, а под ней – неугасающая, ровная боль, похожая на воспаление.

Юноша понимал, что дай он себе волю – попытается убить себя, и не столько для того, чтобы сорвать замысел Вечного, а в первую очередь для того, чтобы от этой боли избавиться.

– Эй, ты не задремал? – спросила Нейли, и он вспомнил, где находится, что он тут не один.

– Нет, – сказал Эрвин.

– Тогда пойдем, – Халльвард был уже на ногах, меч держал в руке, а оглядывался хищно и уверенно.

Через комнату, заполненную обломками камня, прошли, двигаясь вдоль одной из стен. Очутились в круглом тоннеле, в стенах которого виднелись вмятины, похожие на отпечатки громадных пальцев.

В другой момент Эрвин удивился бы, заинтересовался, что это и как сделано, но сейчас ему было все равно.

Перед развилкой остановились, решая, куда идти.

Выбор оказался бессмысленным, один из коридоров закончился тупиком, пришлось возвращаться. Юноша ощутил желание расхохотаться – ясно же, что путь здесь только один, ведущий в храм, другие являются фикцией, обманом, чтобы у попавших в ловушку мышей было время перегрызть друг другу глотки.

Второй коридор привел в большой зал, и тут они наткнулись аж на четыре статуи Вечного, выстроенных крестом: две – в позе Наделяющего Мудростью, и две – в позе Охраняющего Мир.

Эрвину захотелось одновременно поклониться и броситься на изваяние с кулаками. Но сделать ни того, ни другого он не успел, высеченные из розового мрамора фигуры засветились, и струя видений потекла через его душу, смущая ее и тревожа – подвиг Симона Охлада… избиение одержимых Хаосом младенцев… он сам, облаченный в рясу настоятеля, совершающий богослужение в Обители Света…

Тут юноша не выдержал и засмеялся – награда тому, кто предаст себя, осквернит душу грехом!