Черные руны судьбы

То ли от страха, то ли еще отчего, но внутри у Нейли что-то сдвинулось, и напомнил о себе талант, о котором очень давно рассказывал ее родителям приехавший в замок ре Бриенн маг… Она увидела, что сердце и в самом деле живое, как через него струятся потоки светящейся желтой «крови», уходят в стены, а те становятся полупрозрачными…

Подземелье распахнулось перед ней целиком, со всеми ловушками, статуями, ответвлениями, закоулками и тайниками, о коих не помнили давно сгинувшие строители. Она поняла, что такое «накопители», и перед ней начал складываться облик гигантского существа, разбитого на тысячи частей, кусочков, могучего, но за пределами лабиринта почти бессильного…

Оно испытывало нетерпение и страх, жажду мести и гнев.

Оно хотело получить новое существование, хотело вернуться, и еще почему-то страшилось опоздать.

– Нет! – воскликнула Нейли, обнаружив, что клинок Халльварда приближается к ее лицу.

Наемник захрипел, корежа собственные мышцы, но все же сумел остановить выпад. А затем она ударила по его мечу, и тот выпал из ослабевшей руки, неожиданно громко звякнул о камень.

И потом стало тихо… шумное дыхание Эрвина, стук ее собственного сердца, и все.

Потолок, драгоценные камни, сердце из гематита на постаменте, и стены, серые, монолитные, сквозь которые не проникнуть взглядом. А то, что за ними – не по силам запомнить с одного раза, не отложить в голове все извивы коридоров и молчание пустынных залов, великолепие статуй и убожество крысиных гнезд…

– Сожри меня Хаос, – проговорил Халльвард, делая знак Когтей. – Я чуть не… едва не поддался… ты цел, парень?

Он повернулся в сторону Эрвина.

– Цел, – ответил тот, хлюпая разбитым носом. – Крови вот немного, но ничего.

«Он играет на том, что в нас есть, на привычке убивать, на остатках фанатичной веры, и на моей ненависти, – подумала Нейли. – Неужели мне придется от нее избавиться, чтобы выжить?».

– Мы все едва не поддались, – сказала она, ощущая, что эта мысль ее напугала, причем с необычайной силой. – Я тоже… надо бы нам всем друг друга связать, а последнему самому связаться, и так идти…

Девушка представила, как они тащатся по Тайному Храму с руками за спиной, все обмотанные веревками, и не выдержала, засмеялась. От смеха ее затрясло, по щекам покатились слезы, но хмыкнул Эрвин, улыбнулся Халльвард, и вскоре они хохотали втроем, и эхо гуляло под куполом потолка.

* * *

Монахам редко доводится веселиться, и не к лицу тому, кто стремится к высшему, шутки и ухмылки.

Так, как он хохотал сейчас, Эрвин не хохотал никогда, разве что когда был совсем маленьким, и не понимал еще, где находится и как себя надо вести. Позже они порой развлекались с другими послушниками – мальчишки есть мальчишки – но он всегда себя сдерживал.

А тут, в Зале Сердца, святая святых Тайного Храма он ржал, будто пьяница, увидевший, как его друг шлепнулся в лужу.

– Оххх… не могу, – просипел Халльвард, вытирая красное и потное лицо. – Котелок лопнет, точно.

– Да, да, – засмеявшаяся первой Нейли понемногу успокаивалась, грудь ее вздымалась не так бурно.

У Эрвина болел живот, и он надеялся, что это от смеха, а не от крысиного мяса.

Ныла порезанная рука, но это было вовсе ерундой.

Вечный еще раз попытался натравить их друг на друга, отыскать того, кто станет марионеткой в его руках, и не преуспел. Его Тайный Храм, огромная библиотека и объемная карта мира… поразили юношу, но вызвали и чувство горечи – как можно прятать такое от людей?

Книги нужно хранить так, чтобы их читали, а не скрывать от тех, кто взыскует знаний.

– Надо идти дальше, – сказал Эрвин. – Необходимо выбраться отсюда как можно быстрее.

– Следующая атака будет мощнее? – Халльвард бросил на него быстрый взгляд.

– Да, конечно, и я не уверен, что мы выдержим.

Проходя мимо сердца, высеченного из гематита, юноша ощутил исходящее от него тепло, но оно не показалось приятным, и почему-то напомнило о тех кострах, на которых согласно Цветочной Хронике, горели враги Вечного. Он содрогнулся, а боль в груди ожила, шевельнулась там, словно гадюка под корягой.

Да, идти нужно, и хочется выбраться… но зачем?

Куда он пойдет, что будет делать, Эрвин совершенно не представлял… да и не хотел он никуда идти, ничего делать… душа жаждала веры, а та оборачивалась ядом, и смерть все еще казалась лучшим выходом.

Если станет совсем плохо, то он убьет не кого-то из спутников, а себя.

Двери, ведущие из этого зала, оказались гладкими, а за ними обнаружилась тьма, такая густая, что не удалось разглядеть даже пола: вроде бы он был, но терялся из виду в футе от порога.

– Что за хрень? – Халльвард нахмурился.

– Зал Тьмы, – сказал Эрвин. – «Наставление» его лишь упоминает, и говорит, что глаза тут не помогут. До этого места, я думаю, должен был добраться только один из нас, голем из плоти с Вечным внутри, а тот знает, как здесь пройти.

– Ясно, – сказал наемник.

– Я могу попробовать, – Нейли выступила вперед. – Ты, здоровяк, держи меня за руку, вторую дай Эрвину.

– Но как… – запротестовал юноша.