Чёрные сердца (ЛП)

— Заткнись, — хрипло произнёс Ник. — Просто заткнись нахер. Пожалуйста.

Пальцы видящего зарылись в волосы Ника.

Ник осознал, какими длинными сделались его волосы, хотя он как-то не замечал этого до сих пор. Они ещё не отросли такими длинными, как у Даледжема, но почти доходили до плеч — даже длиннее, чем до его вступления в армию, когда он в старших классах был сёрфером.

Эта мысль заставила его вздрогнуть, вызвала столько боли, что перед глазами всё померкло.

— Я ненавижу это, — сказал он крыше грузовика, не обращаясь ни к кому. — Я ненавижу это… я ненавижу себя.

В этот раз Джем не ответил.

Он стал целовать его шею, ещё крепче стискивая волосы.

Ник вздрагивал от каждого поцелуя, извиваясь под ним, и его клыки удлинились, а каждое нервное окончание в его теле полыхнуло и пробудилось к жизни.

Джем ещё сильнее вцепился в его волосы, запрокидывая ему голову на круглую сидушку, которую они оба использовали в качестве подушки. Он придавил его, и Ник подчинился давлению его пальцев, хоть и осознавал, что, наверное, мог бы скинуть с себя видящего, если бы захотел.

Ему хотелось попытаться.

Ему очень, очень хотелось попытаться.

Мысль об этом возбудила его сильнее, чем должна была.

В его сознании раз за разом прокручивалась картинка того, как он швыряет его на пол, удерживает на месте, бл*дь, и наконец-то пускает в ход всю свою силу с этим мужчиной, чёрт подери…

Он задавил эту мысль, когда с его губ сорвался низкий стон.

— Ты хочешь укусить меня? — пробормотал Джем.

Этот голос, эти губы… всё это оказалось так близко к его уху, что он вздрогнул.

Акцент Джема снова усилился, может, стал даже хуже, чем раньше, но в этот раз Ник понял его без проблем.

— Конечно, я хочу тебя укусить, — произнёс Ник хриплым, почти натужным голосом. — Я уже месяцами хочу тебя укусить…

— Пока ты трахаешь меня.

Ник поколебался, ощущая, как боль в его груди усиливается, а в горле встаёт ком.

Затем он кивнул.

— Пока я трахаю тебя.

— Я позволю тебе трахнуть меня сегодня ночью, Ник…

Но Ник уже закрывал глаза, наполовину выбираясь из-под другого мужчины так, чтобы не отталкивать его. Он покачал головой.

— Нет.

— Да. Но ты меня не укусишь… ладно? Может, потом. Но не сегодня. Ладно?

— Нет! — прорычал Ник.

В этот раз он повернулся и сердито посмотрел на другого мужчину.

Джем лишь уставился на него, и на этом пугающе красивом лице не отразилось никакой реакции. Ник затерялся там, затерялся в этих идеальных симметричных чертах, смотрел на видящего в лёгких проблесках света, просачивавшихся через твёрдый корпус кузова.

— Бл*дь, — выдавил он, не сумев оторвать взгляда. — Ну почему ты обязательно должен выглядеть вот так?

— Ты правда думаешь, что если бы я выглядел иначе, это имело бы значение? — спросил Джем чуть жёстче.

Ник покачал головой.

Его грудь горела, заставляя его вздрагивать от боли.

— Я не знаю, — честно ответил он.

Видящий опустил губы, и вот они уже целовались.

Ник снова застонал. Он никогда не целовал никого с клыками — не целовал по-настоящему, не пытаясь укусить… он никогда не ощущал, чтобы клыки возбуждали его партнёра, даже без яда.

Став вампиром, он никогда не целовал кого-то, не кусая — даже других вампиров.

Эта мысль сбила его с толку, возбудила, а затем усилила боль в груди.

Он ненавидел то, как сильно Джем выбивал его из колеи. Он ненавидел это, и это трогало его, возбуждало, раскрывало что-то в нём, заставляло чувствовать себя невыносимо уязвимым до такой степени, что он едва мог это вытерпеть.

Его пальцы сжались в волосах видящего.

Он распустил полухвостик этих волос, потянув и грубо дёрнув, ещё глубже запуская пальцы, как только он справился со шнурком, как только волосы упали на лицо другого мужчины.

Затем видящий стал говорить с ним, бормотать что-то сначала на том другом языке, затем переключаясь между ним и английским.

Пока тот говорил, Ник вздрагивал, целуя его губы, пытаясь заткнуть его и в то же время внимательно слушая его, старясь расслышать и впитать каждое слово.

Он знал, что ему конец.

Что бы он ни сделал, ему конец.

И ничто из этого не поможет ему увидеться завтра с Мири, которая была его лучшим другом, его самым дорогим другом ещё с двадцати-с-чем-то лет.

С Мири, которой он причинил такую боль, что они уже никогда не будут друзьями.

Он разрушил нечто.

Он разрушил нечто, и это уже никогда не удастся восстановить.

Джем застонал, крепче хватая его за волосы, забираясь на его живот и грудь, наваливаясь на него своим весом, а затем он прильнул к нему, стал ласкать его горло зубами и языком, покусывая и целуя кожу до такой степени, что Ник уже ничего не видел.

Теперь он даже не пытался его укусить.

Мысль о том, чтобы укусить его, кормиться от другого мужчины одновременно сбивала его с толку и вызывала тошноту. Он никогда не ощущал такой противоречивой смеси боли, отвращения, желания, злости на себя самого…

— Заткнись, — пробормотал Джем ему на ухо. — Gaos… заткнись. Я буквально слышу, как ты думаешь, брат… я вижу это на твоём лице. Просто заткнись. Хоть раз в своей долбаной жизни перестань думать. Просто будь со мной…

Нику хотелось наорать на него.