Черные Шипы

Он хватает меня за руку и притягивает к себе, его глаза темнеют, как смертоносный шторм. — Я больше не увижу тебя на его гребаной руке, Наоми. Ты меня слышишь? Мне все равно, гей он или нет. Он все еще прикасается к тебе своими гребаными руками. Он все еще прикасается к тебе. Я похищу тебя и убью нас обоих вместо того, чтобы снова увидеть эту сцену. Ты, блядь, моя, и это значит, что твое место со мной, а не с каким-то другим мудаком.

— Тогда избавься и от Аспен тоже. В следующий раз, когда я увижу ее рядом с тобой, я врежу тебе по яйцам.

— Ты сделаешь это, да?

— Да! И знаешь, что еще я сделаю? Я не позволю тебе преследовать меня.

— Вот это уже настоящая пытка.

— Пытка — это видеть тебя с другой женщиной и не иметь возможности ничего с этим поделать.

— Нет никакой другой женщины, детка.

— А?

— У нас с Аспен строго профессиональные отношения.

— Тогда… почему она всегда у тебя под рукой?

— Потому что я хотел причинить тебе боль так же сильно, как ты причинила мне.

— Это просто… жестоко.

— Ты тоже была жестока.

Я непроизвольно выдыхаю, что бывает после слишком долгого плача. — Разве мы такие токсичные?

— Мы такие?

— Да, мы продолжаем причинять друг другу боль.

— Больше нет.

— Но это больно, Себастьян. Думать о тебе с Аспен и другими женщинами больно.

— Не было никаких других женщин.

— Ч-что?

— У меня никогда не было отношений после тебя.

— О.

— Даже для секса. Я хотел этого в тот первый год, просто чтобы стереть тебя из памяти, но я не мог сделать это ни с кем. За исключением воспоминаний о тебе, пока я был в душе. Спасибо за испорченную малину.

— Подожди… У тебя никогда не было секса с кем-нибудь еще?

— Ни разу после вечеринки у Оуэна. Кстати, мой член винит тебя в своих натянутых отношениях с моей рукой.

Я улыбаюсь, и на сердце у меня становится легче, чем когда-либо за последние годы.

— Чему ты улыбаешься, Цундэре? Проблема моего члена — настоящая. Вот почему я чуть не сломал тебя в тот первый раз, когда ты вернулась.

Я обвиваю руками его шею. — Я просто счастлива.

— Ух ты. Ты рада за страдания моего члена? Теперь он действительно возненавидит тебя.

Я смеюсь. — Нет, я счастлива, потому что ты никогда не забывал обо мне. Это делает все стоящим того.

— Кто компенсирует мое убитое сексуальное влечение?

Я облизываю губы. — Я извинюсь своими губами. Они дружат с твоим членом.

— Это было бы хорошим началом. Но ненавистный трах все еще в меню.

— Разве это не всегда есть в меню?

— На этот раз мы поднимемся на ступеньку выше.

Я запрыгиваю на его тело, и Себастьян отшатывается назад, когда мои ноги и руки обвиваются вокруг него.

Он крепко держит меня за руку и улыбается. — Это приглашение, детка?

— Для тебя? Я всегда прошу об этом.

Я визжу, спрыгивая с него, и он сокращает расстояние между нами за долю секунды. Я поворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице, затем разражаюсь смехом, когда мы раздеваем друг друга и вваливаемся в душ.

Счастье.

Вот на что похоже счастье, и я хотела бы остаться в нем навсегда.

Даже если я знаю, что это ненадолго.

Глава 36

АКИРА

Дорогая Юки-онна,

Я прикоснулся к тебе.

Я имею в виду, в моем сне. Давай воспользуемся моментом, чтобы поблагодарить Господа и всех его ангелов, которым я не думал, что когда-нибудь буду благодарен.

Впервые за целую вечность ты не растворилась в воздухе сразу после того, как отсосала мне, и позволила мне погрузить пальцы в твои чернильные волосы. Я хочу быть мудаком и сказать, что это напоминает Садако из "Кольца", но сегодня я обуздаю свои идиотские наклонности.

Из-за твоих волос? Да, это определенно было похоже на гладкий шелк и все то прекрасное дерьмо, в которое, как мне казалось, я не верил.

По-видимому, я такой чертовски глупый и полностью верю в красивые вещи. Или, может быть, я верю в них только тогда, когда дело касается тебя. Верни мне мое сварливое "я", Наоми.

В любом случае, ты медленно скользила по моему горячему и возбужденному телу, как котенок, и, клянусь трахом, я почти слышал, как ты мурлыкаешь. О, и я уже упоминал, что ты была голой? Приятно познакомиться, тело Наоми, мы определенно будем друзьями в будущем.

Ты должна была сказать мне, что у тебя есть сиськи, которые могут превратить святую в грешницу, а монахиню в шлюху, потому что, черт возьми, я точно хотел уткнуться в них лицом и никогда не выходить на воздух. Но я ограничился тем, что только прикасался к ним и дразнил тебя, пока ты не застонала. И, да, я был осторожен, не потому, что не хотел дать нам то, чего мы оба хотели, а потому, что я боялся того момента, когда ты исчезнешь придется и мне просыпаться в полном одиночестве без твоих сисек — я имею в виду тебя.

Но ты не ушла.

Ты даже трахнула меня всухую, заставив меня в одно мгновение снова возбудиться, и, черт возьми, мне никогда не нравилось то, чего я должен был бы так стыдиться. И мне пришлось затащить тебя в свой лагерь, сорвать с тебя соблазнительный взгляд и принять вызов, которым ты меня дразнила.