Черные сказки железного века

Да, отец, богатый торговец лесом, еще в тридцать четвертом подарил мальчику педальный «Бугатти», но велосипед шестилетнему Зи-Зи нравился не меньше. Да, однажды зимой он вывел из гаража отцовский «Ситроен» и, привязав к бамперу веревку, возил по заснеженным улицам деревни сестренку — изображали слалом на лыжах, прочитав об этом модном на швейцарских курортах развлечении в каком-то журнале. Но с не меньшим удовольствием Вилли и сам бы встал на лыжи — только маленькая Кристина боялась садиться за руль «Ситроена».

Вилли Мэрес дебютировал в «Формуле-1» в 1960 году и после двух сходов в Бельгии (там отказал мотор) и во Франции, где вышла из строя трансмиссия, на Гран-при Италии в Монце наконец финишировал третьим.

А потом, уже в самом конце войны, в семейном гараже появился американский джип. И вскоре по Моминьи пошли разговоры о подвигах «этого мэресовского мальчишки». «Парень носится по деревне, как бешеный! — ворчали старики, сиживая вечерами за пинтой пива в кафе на центральной площади, прямо напротив большого магазина похоронных принадлежностей. — Во всем виноват слишком толстый кошелек отца. Вы слышали, говорят, этот мальчишка предложил нашему полицейскому мессиру Пусе расписаться авансом во всех его квитанциях на штрафы — чтобы тот его больше не останавливал до Рождества! Ну чистый сорви-голова...»

Девчонки боялись с ним ездить, а двоюродного брата Филипа (их семьи делили большой трехэтажный дом на главной улице Моминьи, Мэресы жили в правой половине, Маки — в левой) приходилось привязывать к сиденью, чтобы маленького штурмана не вытряхнуло из открытого джипа во время сумасшедших скачек по сельским дорогам. Понятное дело, что местные мальчишки считали Вилли настоящим героем.

Наслушавшись рассказов восторженной молодежи об отважном деревенском гонщике, священник из соседнего французского городка Фурмье, большой, как он сам считал, знаток и ценитель автоспорта, почитатель таланта Караччиолы (святой отец даже дважды, еще до войны, ездил в Италию, на гонки Гран-при), однажды устроил 18-летнему бельгийцу тестовый заезд на шоссе в Шарлеруа. Но был весьма разочарован.

Только Вилли и не думал огорчаться. Он работал на лесопилке у отца, а в свободное время играл в футбол и с удовольствием плавал в бассейне. Теперь он хотел стать спортсменом. С первой получки Вилли купил «Пежо-203», французскую новинку, небольшой автомобильчик с пятидесятисильным мотором. И продолжал носиться по бельгийским дорогам с приятелями-футболистами. Жизнь катилась весело и беззаботно и омрачить ее не могли ни ссоры со старшей сестрой Жаклин, которую необычайно раздражало то обстоятельство, что Вилли не давал себе труд задуматься о будущем, ни регулярные душеспасительные беседы с родителями.

— Учись устраиваться сам, сынок, иначе ничего не добьешься в жизни, — твердил отец.

— Он совсем не умеет извлекать из окружающей действительности свой интерес, — удрученно разводила руками мать.

— Я не хочу устраиваться, мама! — отвечал ей Вилли, упрямо сдвигая брови. — Я терпеть не могу устраиваться, договариваться и извлекать свой интерес! Мне до смерти надоели ваши поучения о том, что из песчинок слагаются горы и что каждый должен мести перед своей дверью.

Вскоре у него с позором отобрали лицензию летчика — за то, что Вилли на бреющем полете пролетел над дорожкой переполненного ипподрома.

Время шло, Мэресу исполнилось двадцать четыре, а он по-прежнему оставался богатым шалопаем — с трудным характером, впечатлительной натурой и без всякой, похоже, цели в жизни. Вот тогда-то, летом пятьдесят третьего, один из немногих друзей Вилли, местный врач Анри Мизон и предложил парню попробовать свои силы в профессиональном ралли. Мэрес ничего не боялся: «Почему нет, мессир Анри. Если вам не жалко своей новой машины...» И они заявились на «Марафон де ля Рут» — это был, между прочим, этап чемпионата Европы.

Утром девятнадцатого августа за рулем голубого «Порше-356» под номером двенадцать Вилли рванул со старта первой в своей жизни настоящей гонки по маршруту Льеж—Рим—Льеж. Это было восхитительно — на невероятной скорости мчаться по проселкам, вспарывая лужи, разбрасывая гравий! Для иностранцев бельгийские дороги тогда были настоящим кошмаром. Их постоянно ремонтировали, реконструировали, перекрывали, перестилали и устраивали самые невероятные и непредсказуемые объезды. Порой полоска бетона вдруг разделялась надвое — вдоль, ровно посередине! — на асфальт и булыжник, это когда соседние общины никак не могли договориться, кому платить за укладку свежего покрытия. А то, особенно в конце лета — начале осени, крестьяне начинали вывозить с полей урожай свеклы, и шоссе тогда превращалось в скользкую трассу для бобслея. Но Вилли-то изучил все эти фокусы, он знал бельгийские дорожки, как свои пять пальцев, и предвкушал отличное развлечение.