Черные сказки железного века

Через четыре дня, 1 февраля, весь цвет нацистского генералитета присутствовал на похоронах. Были венки от Вальба, Порше и доктора Фойеррайзена. Два полковника в черных мундирах несли венок от главнокомандующего германской армией, рейхсканцлера Адольфа Гитлера. Рейсфюрер Гиммлер и корпсфюрер Хюнляйн выпустили совместное обращение к войскам СС и всей германской молодежи — «Возможно, мысль о том, что он пал, сражаясь во имя Германии, уменьшит ваше горе», и взяли на себя половину расходов на похороны — 1311 марок 5 пфеннингов. «Ауто-Унион» получил от правительства семьдесят пять тысяч рейхсмарок в качестве компенсации за уничтоженный автомобиль. Молодой вдове, которая была безутешна и очень эффектна в трауре, досталась солидная страховка — 67 500 рейсмарок. Еще 2756 марок 75 пфеннингов причиталось двухмесячному Бернду Роземайеру-младшему. Элли не стала дослушивать речей директора «Ауто-Униона» Брунса и генералов в черных мундирах и ушла.

Стоял настоящий зимний день. Легкий морозец и яркое солнце на белесо-голубом небе. Ветра не было и в помине. 

Фил Хилл КОЛОКОЛЬЧИК

Это было в самом конце августа девяносто девятого в любимейшем моем Спа. Что за чудо бельгийская трасса! Покрытые лесом предгорья Арденн особенно хороши в сумерки, когда сквозь густые елки тут и там по склонам мерцают таинственные огоньки и любая бюргерская вилла кажется старинным замком. Впрочем, и днем здешние места здорово напоминают сказочные декорации. А маленькие уютные ресторанчики, где вам подадут кролика по-льежски и бараньи ребрышки в сладком соусе, тут же возвращают к действительности — и какой приятной действительности! Мне почему-то нравится даже дурацкая здешняя погода, когда в течение дня можно сгореть на солнце, вымокнуть до нитки и продрогнуть в спустившемся внезапно толстом покрывале тумана. А как славно утром перед гонкой пройтись по белой от росы траве, стараясь не наступать на разноцветные спальные мешки совершенно ненормальных болельщиков. Я не поклонник воспетой Солоухиным «третьей охоты», но обожаю одуряюще-прекрасный запах грибного леса и легкие пушинки облаков, играющие с солнцем в ленивые кошки-мышки на умытой недавнем ливнем синеве высоченного неба. Ведь все это происходит не в русской глуши, а посреди одной из самых быстрых в мире гоночных трасс. Сюда нужно приехать хотя бы для того, чтобы воочию увидеть эти совершенно потрясающие повороты. «Красная вода», там где когда-то был деревянный мосток через ржавый ручей минерального источника, — со входом на спуске после длиннющей прямой и выходом в крутую горку перед таким же длинным прямиком. Хитрейшая шпилька «Источник» после старта и простецкая с виду «Автобусная остановка», над которой в лесу так любят расположиться зрители. А еще — «Мальмеди» и «Ставело», названные по именам соседних деревенек, «Риваж» и «Бланшимон», «Пуон», «Радийон», «ле Комб»... Самая красивая гоночная трасса мира, просто фантастическая!

Первый американский чемпион мира Фил Хилл (справа) на родине известен гораздо меньше Кэрола Шелби — гонщика предпринимателя, наладившего выпуск спортивных родстеров «Кобра» на базе английских машин AC.

— Йес, сэр! Риэлли.

Я обернулся и увидел перед собой небольшого роста дедушку в клетчатой рубашке и коричневых брюках. Он приветливо улыбался мне слегка исподлобья, а в глазах поблескивали очень знакомые озорные искорки. Пресветлый рай, со мной, никому не известным журналистом из России, заговорил Фил Хилл! Чемпион мира «Формулы-1» шестьдесят первого года... «Он из очень немногих, абсолютно искренних людей, кому удалось добиться в автогонках настоящей славы», — как-то сказал о нем один весьма авторитетный в этом деле дядька английский журналист Даг Най. Как-то давным-давно я написал о Хилле очерк — на редкость наивный, но искренний. По правде говоря, таких, как он, теперь не делают. Умный, порядочный и честный — штучный, товар. На фоне нынешних чудо-гонщиков со счетчиком купюр вместо мозгов — настоящее ископаемое.

— Здравствуйте, мистер Хилл, — я с трудом подбирал английские слова. — Вам тоже нравится Спа? Если у вас есть пять минут, расскажите мне что-нибудь о том, как вы...

Следующие полтора часа пролетели быстрее пяти минут — мы прошлись от «Бланшимона» к боксам, вдоль стартовой прямой вышли к «Источнику» и посидели в ресторанчике перед главной трибуной. И все время говорили. Хилл оказался замечательным рассказчиком. Конечно, из-за моего английского большая часть тонкого, на грани едкой иронии, юмора собеседника и его философских размышлений пропали втуне. Но главное, как и я, он обожал автомобили.