Чёрные сны (ЛП)

«Так и должно быть, сестра, — послал он, и его разум оставался на удивление безмолвным, словно он находился вне Барьера. — Ты всё правильно воспринимаешь. И ты не „должна“ мириться с этим. Это всё человеческое дерьмо».

Я почувствовала, как он колеблется, словно желая сказать больше.

После долгой паузы, покосившись на жену, он всё же промолчал.

Он всё равно казался раздражённым.

Однако я уже не беспокоилась, что это раздражение могло адресоваться мне.

По правде говоря, я изрядно удивилась, ощутив глубину его злости.

Муж Элли всегда был вежлив со мной. Он готовил мне еду, часами проводил время со мной и Элли, пока мы втроём беседовали… но я считала себя скорее подругой Элли, нежели его, и не только потому, что Элли была намного разговорчивее всякий раз, когда я останавливалась в их доме.

Теперь, при взгляде на высокого скуластого мужчину, я осознала, что мне бы ни за что не разрешили остаться под их крышей, если бы он тоже не решил, что я ему нравлюсь.

Эти двое не принимали решения отдельно друг от друга.

Более того, они явно не пускали к себе много гостей. Особенно с ночёвкой. Особенно с постоянным проживанием на их чердаке. Особенно тех, кто играли и нянчились с их детьми.

Конечно, я знала, как странно, что я оставалась у них, учитывая, кто они такие. Я поняла это в первый раз, когда я застряла здесь, и мы с Элли вместе пошли в город. Я видела, как многие с ней обращались. Я знала, что она здесь какая-то важная персона.

Я также быстро уловила, что они с Ревиком — пожалуй, Ревик в особенности — известны своим стремлением к уединению, и даже отшельничеству.

В то же мгновение я кое-что ещё поняла в злости Ревика.

Она казалась почти… защищающей.

Защищающей меня, то есть.

Я всё ещё смотрела на него, когда ощутила злой прилив света с другой стороны костра.

Повернувшись скорее от удивления, я обнаружила, что Блэк пристально смотрит на меня. Я озадаченно моргнула, затем увидела, как он повернулся и с неприкрытой агрессией посмотрел на Ревика.

Прежде чем я успела уловить суть проблемы, раздался мысленный голос Блэка.

«Если ты не хочешь стать свидетелем, как я устрою тут чёртову драку на кулаках… перед кучей монахов, да ещё и с тем, кто наверняка может пробить моей башкой стену или сломать мне позвоночник телекинезом… прекрати пялиться на этот кусок дерьма, Мири».

Я моргнула, скорее опешив, нежели испытывая какие-то другие чувства.

Я хотела сказать Блэку, что смотрела на Ревика вовсе не так, затем я подумала, вдруг Элли тоже так подумала. Я повернулась и поискала её в группе, рассевшейся вокруг костра.

Она сидела прямо напротив своего мужа, как и мы с Блэком.

Более того, она смотрела на нас, явно наблюдая за разговором между мной, Блэком и её мужем. Встретившись с ней взглядом, когда она посмотрела в мою сторону, я ощутила, что бледнею.

Я видела, как её взгляд метнулся к моему лицу.

Затем она поджала губы, покачала головой и слегка закатила глаза. По выражению её лица и лёгкому веселью, которое смешивалось с раздражением в её свете, было ясно, что она не беспокоилась, будто я стану клеиться к её мужу.

Прикрыв глаза, я решила, что не буду думать об этом прямо сейчас. Я всё равно в данный момент ничего не могла предпринять, и мне меньше всего нужно совершить очередной незапланированный межпространственный прыжок посреди этой церемонии.

Я уставилась в огонь.

Костер оказался не обыкновенным костром, который разводят в походе, как мне изначально показалось издалека.

Вместо этого огонь горел в квадратной каменной яме, вырытой в полу и на 30–60 см опускавшейся ниже уровня остального пола. На плотном белом камне с бледно-голубыми пятнышками не было ни единой подпалины, ни единого пятна от дыма, никакой грязи или пепла вопреки жару, исходившему от углей, которые горели в нескольких футах от места, где я сидела.

Я смотрела, как зелёные, красные и оранжевые мерцающие языки пламени лижут кору и куски дерева пепельного цвета. Дерево горело странно — жарче и медленнее знакомого мне дерева, словно оно состояло из более плотного, более живого материала.

Я смотрела на этот огонь вместо того чтобы смотреть на Блэка.

Я не позволяла себе по-настоящему задуматься о причинах этого, или о том, почему я не ответила ему, когда он заговорил со мной в моём сознании. Или, если уж на то пошло, когда он говорил со мной снаружи. Я всё ещё чувствовала искры в его свете, злость, раздражение, то ощущение беспомощности, а также то осязаемое, полное вины беспокойство, которое я почувствовала, когда мы стояли снаружи, на том поросшем травой холме.

На душе у меня было паршиво из-за этого. Мне было паршиво потому, что я не дала ему настоящего ответа.