Черные сны

Тарани по-прежнему покорно ждала на скамейке. Она сидела неподвижно и вдруг испытала странное чувство. Она словно… начала стираться. Сначала она видела свои ноги, стоявшие на полу под скамейкой, а потом — они вдруг исчезли. Затем и вся она исчезла. Девочка поднялась и отправилась куда-то в неизвестном направлении.

Тарани была рада, что выбралась из вокзала. Но хотелось бы видеть реакцию кассирши. Она представила себе, как та затрясется от страха и закричит: «Что это? Она исчезла! Она только что сидела здесь!» А маленький полицейский в недоумении почешет затылок и скажет: «Я же говорил… Современные дети всегда куда-то спешат».

Тарани удивилась, почему ей не страшно.

«Я невидима и могу передвигаться по воздуху! — Подумала она. — Такое не каждый день случается!»

Но тем не менее она испытывала скорее любопытство, чем страх.

«Это произошло не просто так, — подумала Тарани. — Возможно, мне предстоит какая-то миссия? Возможно, когда всё закончится, я встречусь со своими подругами? Мне придется сразиться с врагами? Что бы там ни случилось, W. I. T. C. H. придает мне храбрости. И куда бы я ни прилетела, я буду готова действовать!»

Глава 13

Над Ридлскотом взошла полная луна, заливая светом праздничный город. На чистом небе сияли сотни звезд, и теплый легкий ветерок покрывал гладь озера рябью.

Корнелия, держа на руках Наполеона, дошла вместе со своей семьей до конца причала, украшенного разноцветными фонариками и флажками. Отсюда открывался прекрасный вид на всю ярмарку: от большого полосатого шатра до колеса обозрения и карусели. Уличные музыканты играли веселую мелодию. У киосков выстроилась очередь из беззаботных отдыхающих, которые собирались купить себе мороженого или сахарной ваты. А над импровизированным ресторанчиком горела неоновая вывеска с изображением Скотти.

Казалось, все очарованы праздником. Но Корнелия чувствовала, что было в этом нечто неестественное.

«Всё слишком идеально, — подумала она, — похоже на веселье по заказу. Неужели этот праздник действительно стал традицией за последние сто лет, как сказал мэр? Или он просто пытался изобразить нечто в старинном духе?»

Корнелия привыкла к Хитерфилду, где было людно и постоянно царил шум и гам.

«Это я и люблю в городе, — подумала она. — Никогда не знаешь, с кем в следующий момент встретишься. Не знаешь, что произойдет».

Здесь же, в Ридлскоте, казалось, что праздник жестко следует по заданному пути. Неожиданно Корнелии стало тоскливо. Как далеко она оказалась от дома!

«В душе я — городская девчонка! — подумала Корнелия. — Мне слишком тесно в этом месте». Очевидно, родители не разделяли ее точку зрения. Они с интересом смотрели по сторонам, держась за руки. Корнелия была счастлива, что они так довольны, но, наблюдая за этой влюбленной парой, почувствовала знакомую боль в груди.

«О, Калеб! — подумала она, и ее глаза наполнились слезами. — Когда я увижу тебя снова?»

Она попыталась вспомнить, каково это — очутиться рядом с парнем, которого ты любишь. Но ее драгоценные воспоминания разбились, как стекло, когда она услышала пронзительный голос младшей сестренки:

— Мама! Папа! Я оставила на пристани три шоколадных печенья!

— Зачем, Лилиан? — спросила миссис Хейл.

— Чтобы Скотти пришел и мог съесть их! И тогда я его сфотографирую! — Лилиан с надеждой всплеснула руками.

Папа улыбнулся.

— Уверен, что тебе это посоветовал мэр Кринкл! — сказал он.

— Да! И он даже дал мне печенье! — похвасталась Лилиан, указывая на ярко освещенный шатер посреди ярмарки.

«Как я раньше его не заметила?» — подумала Корнелия. За лотком стоял сам мэр. Он продавал печенья в виде Скотти. Судя по длинному ряду печений, выложенных вдоль пристани, они пользовались огромным спросом. «Мэр Кринкл обманывает людей!» — с гневом подумала Корнелия.

Ей окончательно надоело смотреть, как любезничают родители, и слушать легковерную сестренку. Она уже устала от старомодного очарования Ридлскота, а ведь она только что приехала.

«Мне нужна свобода, — подумала Корнелия. — Не пойти ли прогуляться по ярмарке? Вдруг я найду там что-нибудь интересное? А потом вернусь домой. Никто не станет беспокоиться из-за меня, они знают, что найдут меня дома».

Корнелия прижала к себе Наполеона и пошла назад вдоль плотины. Она гладила его шерстку и чесала за ушами.

«Ты — единственный, с кем я могу сейчас общаться, — подумала она. — Ты — единственный, кто никогда не действует мне на нервы».

Повернув за угол и пройдя мимо будки с кольцебросом, Корнелия заметила в толпе Сандру Дубман. Она старалась не встречаться с ней взглядом, но не могла избавиться от неприятного чувства, что Сандра за ней следит.

«Вот, опять! — сказала про себя Корнелия. — Она меня как будто преследует!»

С другой стороны, Корнелия была рада хотя бы тому, что Сандра не заставляет ее выслушивать очередную историю о своей молодости.

«Она держится на расстоянии только потому, что у меня на руках Наполеон, — поняла она. — Знает, что кот может ее оцарапать, если я его выпущу. Поэтому пока он будет со мной…»