Черные страницы истории Церкви

Мы уже убедились в том, что никто, начиная с короля, и ниже не только не пытался возразить обвинениям, предъявленным Лас Касасом а, наоборот, пытались принять некоторые законы, защищающие права индейцев, а самого «обвинителя» называли их главным защитником. Двенадцать раз монах переплывал океан ради того, чтобы рассказать правительству родины-матери о доброте своих подопечных. Каждый раз был принят с почестями и выслушан, а его «тетрадь доносов» передана комиссии, которая затем была использована при редактировании законов, а также профессорам, основавшим современные законы «по правам человека».

Мы сталкиваемся с необыкновенным фактом, которому нет равного в истории Запада, а именно: Лас Касас не только был принят всерьез, но всерьез и надолго.

Мы уже упоминали о подозрении – очень важном для изучающих психологию, – что этот обращенный, находился в состоянии «галлюцинации» вызванной «мистической экзальтацией». По мнению Вильяма С. Мальтби, «преувеличения Лас Касаса ведут в конечном итоге к его оправданию и одновременно к насмешке». Еще раз процитируем высказывания Жана Дюмона: «Ни один уважающий себя научный работник не может принять всерьез его экстремальных обвинений». А среди тысяч историков приведем еще одно высказывание светского ученого Целестина Капасса: «Охваченный своей теорией, доминиканец продолжает сочинять истории и показывать преувеличенное число – двадцать миллионов истребленных индейцев, а также принимать за правду слухи о случаях кормления боевых собак индейскими рабами».

Как говорит Лучано Перена из университета в Саламанке: «Лас Касас, в трудах имеется немало искажений и преувеличений. Он не указывает ни время, ни место этих событий, о которых доносит и даже не пытается уточнить то ли это факты – если они вообще существовали, – то ли это исключительный случай. Наоборот, вопреки всякой истине дает понять, что жестокость была единственным способом поведения конкистадоров. В его представлении, характерном для пессимистической и маниакальной личности мир делился на черный и белый. С одной стороны находились жестокие соотечественники, напоминавшие безжалостных пройдох, а с другой стороны – туземцы, представленные буквально как „народ, которому чужды бунт и сумятица, которому чужды обиды, ненависть и жажда мести“. В этом смысле он находился в числе предвестников мифа о „добром дикаре“, любимом такими же представителями просвещения как Руссо, а миф остается актуальным, а наивные терцемондисты гласят, что все люди будут возведены в ранг святых, кроме европейцев или североамериканцев, так как они единственные, которые рождаются с виной без прощения.

Удивляет то, что монах спекулирует на первородном грехе. Это отсутствие реальности и справедливости. В конечном итоге, у нас получается с одной стороны – беззащитные ангелы, с другой – беспощадные дьяволы . Среди них находился Фердинанд Кортес, отрицательно охарактеризованный Лас Касасом (возможно не вполне справедливо), который покорил великую ацтекскую империю и был очевидцем зрелища: с пирамид рекой лилась человеческая кровь в жертву богам. Предотвратить такое положение вещей исключительно при помощи доброго слова было невозможно. Кроме того, испанцы вынуждены были действовать решительно в отношении тех, кто вошел в число этих «спокойных» – по мнению Лас Касаса – народов ацтеков и даже инков, которыми занимался Франциско Писарро, включая тот случай, когда десятки тысяч людей лишались сердца.

Подобно всем утопистам Лас Касас был далек от действительности. Помимо новых привилегий, власти возложили на него наблюдение практической евангелизации на территориях, отданных под опеку, хотя она должна опираться на «диалоги» и прошение. Однако все события заканчивались тем, что миссионеры уезжали или были истерзаны «добрыми дикарями», вооруженными отравленными стрелами. Это было печальное фиаско, как это обычно происходит, когда пытаются мечту реализовать в действительность.

Педро Боргес, один из многих биографов, профессор Complutense de Madrid пишет, что Бартоломе уходил в нереальность, «говоря о том, что можно было сделать, как о чем-то, что нужно было сделать». Тот же Боргес, предостерегает нас от мысли считать Лас Касаса предвестником «теологии освобождения» в марксистском стиле. Так как каждого новообращённого интересовало лишь его вечное спасение, то маниакальное отношение к индейцам не касалось их тел, а только спасения душ. Только в том случае, когда они были восприняты, они принимали крещение, без которого они, как и испанцы могли бы попасть в ад. Таким образом, они соприкоснулись с чем-то совершенно иным, с чем сталкиваемся мы сегодня, когда горизонтальное измерение, не имеет ничего общего с мистикой Лас Касаса.