Черные страницы истории Церкви

Индуизм создал адскую систему каст, из которой исключили людей «без каст»: «парий» и «неприкосновенных». Из четырехсот миллионов индусов, почти сто миллионов жили в нечеловеческих условиях: им нельзя было входить в храм, путешествовать в поездах, кушать в ресторанах, черпать воду в общественных колодцах, посылать своих детей в школу, хоронить своих усопших на кладбищах для «других». Между собой парии подразделялись еще дополнительно на три группы со значительными названиями: «проклятые», «отлученные» и «отброшенные». Что было известно об этом «добрым душам» Запада, восхищающимся «ценностями» традиционных восточных религий?

Ганди определил эту тысячелетнюю систему как «чудовищное преступление против человечества» и боролся за ее отмену. И была она отменена, но только на бумаге. Более того, введение специфического рода демократии привело к обратным в таких случаях последствиям, когда каждая из каст превратилась в политическую группировку, часто воюющую друг с другом, с пролитием крови. Во многих случаях, как мы убедимся позже, самые лучшие намерения стали противоречить сами себе (как будто не была известна коварность «неординарных факторов», которые появляются так часто, как противоречия, достойные похвалы человеческой «борьбы»). Однако необходимо отметить, эта идея Ганди, касающаяся отмены негуманной системы непрерывно продолжается, хотя индуистская религиозно-общественная система, сыном которой Ганди считался до конца, осталась той же. Но если Ганди и его сторонники боролись и хотя теоретически победили, то именно благодаря ценностям чуждым индуизму, т.е. благодаря христианству.

Разве Ганди в первом из четырех пунктов своей «доктрины» не добивался верности Святым Книгам Индии, хотя именно эти книги делали из людей заключенных, что сам Ганди квалифицировал как «ужасные преступления». И разве не был вынужден обращаться к другим Писаниям, к монотеистической Библии (прежде всего к Новому Завету, и даже Корану), чтобы поломать этот заклятый круг?

Это вопросы, на которые «неприкосновенные» дали логичный ответ, отказывались от религии, ответственной за это угнетение, и переходя в христианство или в ислам. Великая религиозность Махатма, ориентирована на то, что не сопротивляется чувствам Запада, освещенного двумя тысячами лет провозглашения Евангелия. Именно Евангелие послужило ему как камень преткновения его деятельности.

Ганди не был убит руками английских колонистов, ни каким-то другим «злодеем», как бы того хотела мазохистская и манихейская Восточная схема. Выстрелил в него из пистолета набожный индус, осуждающий его в «модернизации» и во влиянии Запада, а также в искажении Библией туземской традиции Святых Книг.

Это не поверхностный апологетический пример, но истина, не требующая обсуждения: Ганди нельзя сравнить с Христом, а тем более считать его «превосходящим», как об этом кто-то сказал в анкете, и к чему склоняются многие христиане.

На самом деле Ганди без Иисуса не был бы Ганди, как именно сам признавался во многих высказываниях. В известном интервью, данном протестантскому миссионеру, корреспонденту одного из английских журналов он сказал, что концепцию «без насилия», «пассивного сопротивления» и «прекращения сотрудничества» непосредственно взял из Евангелия. На самом деле его «пацифизм» сохраняет привкус Нового Завета и не имеет ничего общего с нереальной и вредящей утопией многих людей Востока, пытающихся идентифицироваться с его посланием.

Вот буквальное высказывание Ганди: «Если бы мне пришлось делать выбор между насилием и подлостью, я избрал бы насилие. Лично я стремлюсь заботиться о важности благородной смерти, а не убийства. Однако кто не имеет этого достоинства, пусть лучше согласится убивать или быть убитым, чем как трус убегать от опасности. Дезертиры делают вымышленный акт насилия: убегают потому, что не могут смотреть смерти в глаза». И, потом даже, добавляет: «Лучше насилие, чем трусость: это „без насилия“ не является угождающим унижением перед злом». В этом звучит эхо Евангелия, которое сочетает мир со справедливостью; это крепкий голос Христа, который хочет «спокойных», а не «успокаивающих» (что не является одним и тем же).

Толкование послания Ганди в национально-освободительной и гедонистической перспективе, – характерное для столь современных течений, начиная от радикальных и заканчивая многочисленными пост коммунистическими движениями, – являлось бы карикатурой науки Ганди. Махатма учит: "Принцип «без насилия», должен родиться из satyagraha (духовной силы). Этого достигаешь лишь на пути постоянной борьбы с чистотой и свободой от всяких физических и эгоистических желаний". Эта концепция сурового аскетизма противоположна теории и практике людей, сегодня считающихся учениками Ганди. Они удивились бы еще больше, если бы узнали, что известное терпение учителя имело свою неприкосновенную границу: «Никогда нельзя нам терпеть нехватку религии».