— У Вас получилось очень интересное оружие профессор, — повернулся Слепков к Петрову. — Вам нужно еще раз внимательно его изучить. Думаю на сегодня достаточно. Не будем больше вам мешать, товарищи ученые. До свидания.
Мы тоже попрощались, и Батя направил мою коляску к выходу. Уже находясь в лифте Слепков, обратился ко мне:
— Ну и задал ты мне работку главный корабельный старшина, чуднее не придумаешь.
— Это какую? — не на шутку удивился я.
— Собирать легенды, сказки, предания инопланетных рас о воинах с силовыми клинками выдвигающимися из рук и их противниках.
Следующие три недели были худшими в моей жизни. Мурашов носился со мной как наседка со своими цыплятами. Следил, правильно ли я лежу, не перенапрягаюсь ли, вовремя делаю зарядку или нет. К концу третьей недели хотелось лезть на стену от этой заботы. Я все конечно понимаю — пациент с тяжелым ранением от неизвестного оружия, неоценимый опыт и новые знания для медицины, но я, же живой человек! Единственными развлечениями были короткие прогулки и визиты сослуживцев. Да еще два раза слетал со Слепковым в лабораторию к Лазареву. Правда, нового ничего не узнал, а жаль.
Слепков, спасибо ему за это, заставил меня написать подробный рапорт, на его имя, о бое с личем и обо всех способностях, которые он использовал. Два дня я был при деле, вспоминая все подробности, а потом все стало по-старому.
Также порадовали письма от Джугашвили. Как только узнал что я в больнице? Выйти на голосвязь он не мог, как я понял, был на каком-то задании, но писал стабильно, раз в неделю. Костя всегда описывал разные интересные случаи со службы, иногда я смеялся до колик, а иногда было грустно. Похоже, он хорошо знал как это — потерять друга и подбадривал меня как мог.
Выписывая меня, Сергей Александрович выглядел расстроенным. Он не ожидал такого быстрого восстановления. Любимая лабораторная мышка нагло сбежала.
Вернувшись на службу, я тот час загремел на переподготовку, и еще четыре недели меня гоняли как сидорову козу, готовя к возвращению в строй.
Когда я, наконец, вернулся и принял командование подразделением, до конца практики оставалась всего неделя и поучаствовать в какой-нибудь заварушке не удалось. Практику посчитали успешной, всему подразделению объявили благодарность за отличное несение службы, и нас, ценной бандеролью, отправили на Сварог.
Начало учебного года оказалось с грустным сюрпризом. На общем построении первого сентября всю нашу группу наградили медалями "За боевые заслуги", а меня и Серегу — еще и Орденом "Славы". Поскольку, мне орден вручали второй степени, третьей — был за тот же ТХ-41 еще во время срочной службы, я автоматически повышался в звании до младлея. Правда, никакой радости от этого нет, только пустота.
Серегины награды получали его родители. Мама плакала, отец держался. Мы встретились с ними после построения. Они благодарили нас за то, что мы отомстили за их сына и рассказывали, как Сергей был рад служить вместе с нами. Потом все вместе выпили за его память.
На следующий день начались занятия.
Я думал, на третьем курсе было тяжело, ага щас. Тогда были цветочки. Объем материала увеличился раза в два: разведывательно-диверсионная деятельность, выживание, десантирование в неблагоприятных условиях, штурм различных укреплений, абордажи, управление малыми и средними боевыми кораблями, прорыв окружения, уход от погони, разнообразная тактика и стратегия. Это сильно сокращенный вариант наших занятий. И, конечно, куча практики. Нашим основным противником стали курсанты пятого курса. Они и так не были подарком, так мы еще почти всегда были в меньшинстве. Доставалось нам здорово, но трудности закаляют характер. В результате мы стали сильнее, хитрее и изобретательнее. Через полгода мы уже мало в чем им уступали и при равных силах, соотношение побед и поражений было примерно одинаковым.