Черные Вороны 3. Паутина

Он вдруг до хруста сжал мои плечи и тряхнув еще раз прорычал прямо в лицо:

- А что тебе нужно? Давай! Поделись розовыми мечтами. Может я проникнусь.

Я сжала челюсти и сильнее впилась в воротник его рубашки, глядя в эти синие глаза полные какой-то отчаянной ярости.

- Это не розовые мечты. Я ненавижу розовый цвет! Мне нужно много, Максим! Слишком много – ТЫ. Весь. Зверь. Наглый. Страшный. Опасный. Ты мне нужен. Я не боюсь ни тебя, ни твоего мрака, которого боишься ты сам. Я его чувствую. Тебя чувствую. А тебе никто не нужен! Ты эгоистично прячешься от всего мира под маской циничного подлеца и ублюдка, а на самом деле….

- А на самом деле я и есть циничный подлец и ублюдак. Вот в чем проблема.

- Моя! Моя проблема не твоя. И ты лжешь! Не знаю почему, но ты сейчас лжешь нам обоим. Я просто хочу быть рядом и любить тебя. Я не требую ничего взамен. Просто позволь быть рядом, Максим.

- Рядом с кем, девочка? Ты вообще понимаешь кто я и какой?

- Я вижу какой ты внутри. Я чувствую твой внутренний мир даже больше, чем свой собственный.

Расхохотался громко, запрокинув голову и снова посмотрел мне в глаза, а я больше не понимаю его взгляд. Потому что говорит одно, а там безумие, надрыв, какая-то боль понятная только ему одному. Почему он так себя ненавидит? Я эту ненависть кожей ощущаю.

- Там внутри ничего нет. Пусто. Хотя, нет. Там есть – кровь, смерть, жажда причинять боль и убивать. В этом мире нет жалости. Он черный.

- Но это ты. В этом весь ты. И я хочу тебя любого, - смотрит исподлобья тяжелым взглядом, сильно сжав челюсти, до хруста, слегка прищурившись, - То… как ты смотришь на меня… так особенно так…- я коснулась его ресниц, но он отшвырнул мою руку, - это все что угодно, но не равнодушие.

Хищно усмехнулся уголком рта.

- Наивная, маленькая птичка. Не равнодушие – верно. Это похоть, малыш. В чистом виде. Я просто хочу тебя трахнуть. Голые инстинкты самца, у которого стоит на девку в короткой юбке, без трусов и без лифчика. А ты этого хочешь? Уверена? Чтобы я пару раз тебя отымел и вышвырнул? Тогда да – твои мечты не розовые они довольно грязные для маленькой девочки-сироты.

Ударил и ударил больно туда где все такое нежное и трепещет от звука его голоса. Даже дыхание перехватило от этого холодного цинизма. Нет, не жалеет, а намеренно причиняет боль. Жестоко откровенен и беспощаден.

- Это ты все мешаешь с грязью. Ты во всем видишь одну грязь. – сдерживая слезы и стараясь не показать, что удар достиг цели. Уже ломает. Чувствую, как по мне идут трещины, как становится больно дышать.

- Я и есть грязь, девочка. Вокруг меня болото. Раскрой глаза, - щелкнул пальцами у моего лица, - проснись. Видишь меня хорошо? Я и есть грязь, и не собираюсь тебя ею пачкать, поняла? А теперь пошла в машину. Разговор окончен, и мы к нему больше не вернемся.

***

Давно не напивался один до чертей, а сейчас смотрел как тает на глазах виски и понимал, что не могу успокоиться. Мне ее слова весь мозг прожгли. Они как на повторе звучали снова и снова. Глаза эти кристально-чистые и слова о любви. Наивные и нежные. Дура мелкая. Сама не знает куда лезет. Любит она…И я готов был поверить потому что сама в это верит. Только надолго ли? Когда мне надоест, что я буду с ней делать? Ведь надоест…Должно надоесть. Как всегда надоедало с другими. Только с ней не так. С ней, блядь, все не так.

Видел, как провожает взглядом, когда в машину чемодан забрасывал. Слова больше не сказала. Все поняла. Умная девочка. Только я сам нихрена не понял. Мне просто херово до такой степени, что хочется подраться до крови, выбить кому-то зубы и свернуть пару челюстей, и чтобы меня отпрессовали. Превратили в кусок мяса, который валяется под капельницами и от физической боли грызет подушку. Выйти из комы этой под названием эмоции. Чтоб не хотелось тачку завести и рвануть к ней, выдернуть из шелка мягкой чистой розовой постельки и долго жестко трахать на полу, в ванной, на подоконнике. Везде. И чтоб повторяла мне, что любит. Вот этим тихим голосом, чтоб в глаза смотрела и повторяла мое имя. Я много всего от женщин слышал от «я хочу тебя» до «я тебя ненавижу, мразь». И о любви говорили, но я ее только слышал, но не видел, не чувствовал, а сейчас меня ударной волной от ее эмоций на части разрывало. Я в глазах ее это читал, в стонах, в дрожащих ресницах, в том, как щекой о руку терлась и губами проводила по пальцам, словно кайфует от простого прикосновения. Говорит на нее никто так не смотрел? Это на меня никто так не смотрел, и я понимаю, что я за этот взгляд убить готов. От него в зависимость попадаешь. От всего, что ее касается. Даже от запаха. Наваждение, блядь!

Сотовый зазвонил неожиданно, и я протянул руку, делая еще один глоток виски.

Отрезвел слегка, как только понял, кто звонит.

- Я подумала… мне, да, нужна ваша помощь. Я могу к вам приехать?

- Записывайте адрес, Татьяна.

***