Черные Вороны8. На дне

Я посмотрела на спящего Яшу и на Таю. Судорожно сглотнула. Третий день плена. На них грязные вещи, Тая запрела. Вчера она плакала от голода и просила кушать, я отдала им последние бутерброды. Утром она начнет просить есть, и Яша тоже. Я должна придумать, где взять еду, найти для них воду. Вечером укачивала Таю, перебирая ее волосики, и задыхалась от мысли, что это ее отец обрек нас на все эти ужасы.

«Хочу к папе». – тихо канючила она, а я не знала, что ей сказать. Что это Макс заставляет их голодать, что он ушел от нас? Яша ничего не спрашивал, даже о том, где сейчас его отец, и мне почему-то казалось, что он все понимает. Видит мой страх, мои слезы, когда я снова и снова рассматриваю газету, и понимает. Он с упреком смотрел на меня и отворачивался к окну.

– Хотели бы, уже перестреляли. – ответила я и прижала к себе дочь.

– Не вынуждай меня отобрать у тебя сотовый силой.

Мужик схватил меня за плечо, и я резко повела им, сбрасывая его руку.

– А ты попробуй! – огрызнулась и щелкнула перочинным ножиком, ткнула острием ему в запястье. – Я тебе яйца в дырочку обеспечу. Только тронь!

– Дура! Я помочь хочу! Думаешь, когда твои дети орать от голода будут, боевики их не пристрелят, как пацана того?

– Не надо мне помогать, я сама себе помогу.

Он прав. Надо что-то делать. Время идет. Может быть, Яша и потерпит, а Тая начнет хныкать, она слишком маленькая. Я уложила их рядом, накрыла своей курткой и пошла к выходу, подняв руки вверх.

– Куда прешься?

Один из боевиков преградил мне выход из автобуса.

– В туалет хочу.

– Зачастили с туалетом, да? Терпи до утра.

Я заставила себя проглотить жуткую неприязнь и чувство, что меня разрывает от страха и ненависти. Заставила себя улыбнуться.

– Не могу терпеть. Ну очень надо. Пожалуйста, сжальтесь над девушкой. Вы ведь мужчина… настоящий мужчина, не чета нашим. Никогда русские не нравились…

Бородач ухмыльнулся.

– Хитрая сучка, знает, как подластиться. Ты только болтать сладко умеешь или еще чем порадуешь?

– Может, и порадую.

Я не просто рисковала, а ужасно рисковала, и мне надо было отправить смску Изгою. Срочно и очень быстро. Он отследит звонок, и нас найдут. Это единственная надежда.

– Зовут как?

– Дарина.

Я намеренно не меняла свое имя. Может, пригодится, что он знает настоящее.

– Спускайся, Дарина.

Подал мне руку, и я, схватившись за нее, спрыгнула с подножки.

– Че там у тебя, Закир?

– Девочку в туалет проведу.

– Проведи-проведи.

Они заржали, а я судорожно сглотнула. Если полезет ко мне там в кустах, что я делать буду? Как отбиваться от него, в автобусе дети. Прирезать даже не смогу.

– Красивый ты, Дарина. Стройный, волосы красивый. Муж есть?

– Есть.

– Плохо.

Идет сзади, а я оглядываюсь по сторонам, чувствуя, что заводит в лес, и не отобьюсь от него потом.

– Я это… я сама, ладно? Я быстро.

– Ну давай. Только не долго.

Зашла за кусты и присела на корточки, быстро сотовый достала.

– А у меня русский девушка был. Тоже красивый. Не такой, как ты, но симпатичный. Изменил мне, и я ей шею свернул. Жалко ее был. Очень жалко.

«Нас взяли в заложники возле какого-то ущелья, несколько километров от границы с Чечней. Их пятеро. Вооружены. Есть рации».

– Ты скоро там?

– Скоро-скоро. Иду.

Сунула телефон за штанину в носок, едва успела, как Закир кусты раздвинул и ко мне шагнул.

– А что ты стоишь?

Брови на носу свел и смотрит исподлобья.

– Ты что здесь делал, а? Дарина?

– Штаны застегивала и тебя ждала. Девушки парней сами звать стесняются.

А сама в кармане нож нащупала. Не смогу я. Не смогу даже ради детей. Потом только горло себе резать.

– Какая ты… Ну я пришел.

Шагнул ко мне, и в эту секунду раздались крики со стороны автобуса.

– Закир! Сюда иди!

Он выругался на своем, кивнул мне, чтоб за ним шла. А я Богу тихо помолилась, спасибо сказала. Когда к автобусу подошли, я увидела того мужика, что за мной сзади сидел, он на земле валялся со связанными руками и кляпом во рту, на лице кровоподтеки.

– Удрать хотел. Выскочил из автобуса и побежал.

– Так че мне мешал? Пристрелил бы и все!

– Аслан сказал больше никого не убивать.

– Та ладно, одним ублюдком меньше.

– Я приказы не нарушаю. Засунь его обратно в автобус.

– А что там с обменом?

– Пока нет новостей. Аслан переговоры ведет, когда Назира согласятся отпустить, даст нам знать.

– А если не согласятся?

– Он им сутки дал, потом расстреливать заложников будем. Таков его приказ.

«– Зверь дошел до финиша и идет сюда.

Ахмед резко обернулся к ним, дернул меня к себе с такой силой, что я подвернула ногу и повисла у него на руке.

– Ты же сказал, что Эдик пошел по его следу, мать твою!

Рустам судорожно сглотнул слюну и, быстро посмотрев на Марата, хрипло сказал: