Черные Земли

Белинда Бауэр «Черные Земли»

Моей матери, которая отдавала нам все и всегда считала, что этого мало.

1

Плато Эксмур, поросшее пыльным папоротником, жесткой бесцветной травой, колючим утесником и прошлогодним вереском, почерневшее от влаги, выглядело так, будто не дождь, а пожар пронесся над ним, забрав с собой все деревья, оставив голые мшистые болота встречать зиму безо всякой защиты. Горизонт растворялся в мороси, небо и земля сплетались в серый кокон вокруг единственной различимой точки — двенадцатилетнего мальчишки в черных, блестящих от дождя непромокаемых штанах, без шапки, с лопатой в руках.

Дождь лил уже третий день, но трава, утесник и вереск по-прежнему не сдавались, цепляясь корнями за почву. Стивен упрямо всаживал лопату в грунт, и каждый тычок легкой волной отдавался в теле, доходя до подмышек. В этот момент он оставлял след — едва заметный человеческий след на лоне великой мглы.

Но не успевал он опустить лопату во второй раз, как узкая щель наполнялась водой и исчезала.

Трое мальчишек шатались по Шипкотту под дождем, засунув руки поглубже в карманы, надвинув капюшоны на глаза, подняв плечи, точно спешили найти укрытие от дождя. На самом деле спешить им было некуда, вот они и слонялись без дела, смеясь и ругаясь без причины и громче, чем надо бы, чтобы только сообщить миру о своем присутствии и своих надеждах.

По этой улочке, узкой и кривой, летом бродили туристы, с улыбками разглядывая по-курортному разноцветные террасы, двери, распахнутые прямо на пешеходную улицу, и изящные старомодные ставни. Но дождь превратил желтые, розовые и небесно-голубые домики в жалкое воспоминание о солнечных днях, в прибежище лишь для тех, кто был слишком юн, слишком стар или слишком беден для того, чтобы уехать.

Бабушка Стивена не отрывала взгляда от окна.

В самом начале жизни ее звали Глорией Маннерс. Потом — Женой Рона Питерса. Мамой Летти, Мамой Летти и Билли. Потом — и долго — Бедной Миссис Питерс. Сейчас она стала Бабушкой Стивена, но в глубине души так и осталась Бедной Миссис Питерс. И ничто не могло изменить этого, даже появление внуков.

Стекло над москитными сетками усеивали дождевые капли, у проезжающих машин уже зажглись фары. Крыши у домов были разномастными, как и стены. Одни по-прежнему донашивали старую, шершавую от мха черепицу, другие щеголяли шиферной плиткой, влажно блестевшей под серым небом. Над крышами едва проступала сквозь морось вершина плато. С такого расстояния плато казалось благородно-округлым и — если смотреть на него из гостиной с центральным отоплением, под посвистывание закипающего на кухне чайника — вполне безобидным.

Самый низкорослый из мальчишек шлепнул ладонью по стеклу, и бабушка Стивена испуганно отшатнулась. Пацаны со смехом рванули прочь, хотя никто не собирался их преследовать и они об этом знали. «Старая крыса!» — крикнул один из них на бегу, под капюшоном не разглядеть, кто именно.

Подоспела Летти, встревоженная, запыхавшаяся:

— Что случилось?

Но бабушка Стивена уже снова прилипла к окну. На дочь она даже не обернулась.

— Чай готов? — спросила она.

В съехавшем на одно плечо анораке, в мокрой от дождя и пота футболке Стивен спускался с пустоши. Тропа, протоптанная среди вереска не одним поколением, превратилась в вязкую грязь. Он остановился, держа лопату на другом плече, точно ружье, и взглянул вниз, на освещенную фонарями деревню. Стивен ощутил себя не то ангелом, не то чужестранцем, с высоты оглядывающим темные дома, в которых живут ничем не связанные с ним крошечные человечки. Увидев троицу в капюшонах, скачущую по мокрой брусчатке, он инстинктивно присел.

Лопату он спрятал за камнем возле скользких ступенек в ограде. Хоть и ржавая, а все-таки могут украсть. И домой нести нельзя: начнут задавать вопросы, на которые нечего или невозможно ответить.

Стивен прошел по узкому проулку мимо дома. Дрожа от холода, стянул кроссовки, чтобы ополоснуть их под краном в саду. Когда-то они были белыми с голубыми полосками. Мама с ума сойдет, если увидит, что с ними стало. Стивен оттирал их, пока не отлипли комья глины и кроссовки не стали просто грязными, потом как следует встряхнул. Грязные брызги усеяли стену, но тут же смылись дождем. Серые школьные носки набухли, стали тяжелыми, Стивен сдернул их с неестественно белых от холода ног.

— Ты весь мокрый. — Мать Стивена выглядывала из двери черного хода, лицо ее было усталым, темно-голубые глаза тусклыми и безрадостными, как северное море. На светлые волосы, собранные в маленький деловитый хвостик, уже упали дождевые капли. Она быстро спрятала голову под крышу, чтобы не промокнуть еще сильней.

— По дороге застало.

— Где ты был?

— У Льюиса.

Это была почти правда. Сразу после школы Стивен действительно заходил к Льюису.

— И чем вы занимались?

— Да так, ничем. Как обычно.

Из кухни донесся бабушкин голос:

— После школы надо сразу домой!

Мать оглядела промокшего Стивена:

— Эти кроссовки еще на Рождество были новыми.