Чёрные земли

С этими словами он ухватил проходившую мимо девку и завалил её на диван. Мы последовали его примеру, алкоголь постепенно отнимал силы, а девки вовсю старались их восстановить. Всё закружилось в калейдоскопе, смазливые лица — выпивка — ванна с водой — сиськи — жопа — ещё одна — снова выпивка. Последним кадром, что мелькнул в угасающем сознании были огромные формы проститутки, в которые я уткнулся, стараясь не блевануть. Алкоголь уже просто не помещался внутри.

***

Пробуждение после попойки редко бывает приятным, впрочем, если сам праздник никуда не делся, то можно заставить себя встать, доползти до стола, влить в пересохшее горло кружку ледяного пива, а потом начать праздновать снова. А если в пределах досягаемости есть красивые девки, то пробуждение с их помощью и вовсе можно назвать приятным.

Увы. В этот раз я проснулся иначе. Над ухом щёлкнул взводимый курок револьвера, а холодное дуло уткнулось мне куда-то за ухо. Нет, я этого ожидал, но не думал, что всё случится так скоро. Открывать глаза не хотелось, но я заставил себя это сделать. Луч света был неприятен, но, вопреки ожиданиям, не вызвал головной боли. Объяснялось всё просто: я по-прежнему был пьян. Вчерашняя доза коньяка была близка к смертельной, но, к счастью, усвоился он не целиком, часть спирта всё ещё находилась в пищеварительном тракте, откуда продолжала отравлять мой организм.

Когда я встал и смог хоть как-то сфокусировать глаза на собеседнике, перед ними возник немного расплывчатый образ худого человека в плаще и шляпе, который по-прежнему целился в меня из револьвера. А за спиной его стояли двое в полицейской форме с карабинами. Приплыли.

— Я арестован? — говорил я с трудом, глотка пересохла.

— Именно так, — спокойно заявил человек в шляпе. — Виктор Терехов, вы обвиняетесь в совершении тяжких преступлений. Извольте одеться и проследовать с нами.

Гуманизм полиции простирался необыкновенно широко. Они позволили нам одеться, а потом даже разрешили выпить по кружке пива, благо для этого идти никуда не нужно. Зря, конечно, теперь нас допросить можно будет только завтра. Одежду тщательно осмотрели, отобрав револьверы и ножи. При этом мы успели перекинуться парой фраз.

— Деньги все пропили? — спросил я шёпотом у Гловера.

Он покачал головой.

— Двести фунтов с небольшим.

— А остальные?

— Хм, — только и ответил он, после чего, опрокинув остатки пива в рот, застегнул пиджак и встал перед офицером. — Я готов.

Этот его ответ меня слегка обнадёжил. Кто-кто, а такой пройдоха точно сумеет припрятать деньги от полиции. Вздохнув, я тоже отправился в автозак на конной тяге.

Глава одиннадцатая

Шёл седьмой день нашего пребывания под следствием. И, надо сказать, я был по-своему рад, что провалился не в Средневековье, а в относительно цивилизованные времена, когда существует юридическая система.

Первое, что удивило, — нас почти не били. Не знаю, как остальных, а конкретно мне лишь изредка доставались тычки от надзирателей. Чтобы быстрее выходил из камеры, считалось необходимым сунуть кулаком в рёбра подследственному. Просто для порядка. Больно, но терпимо, и уж точно не сойдёт за пытку. Второе: нас относительно хорошо кормили и давали спать по ночам, что при нашем образе жизни вполне сошло бы за отпуск.

При этом держали нас в интересном месте. Это был какой-то второстепенный полицейский околоток на окраине города, где работало совсем немного сотрудников, зато имелось подобие ИВС, отстойника перед отправкой в тюрьму. Камер на десять, куда и закрыли нас. Камеры были одиночными, в других камерах запирались на ночь хулиганы, пьяницы или просто бродяги. Но их выпускали с той же скоростью, что и арестовывали, а нас закрыли надолго. Почему так, не знаю. По идее, должны были отвезти в местный аналог СИЗО, но не везли. То ли тут имел место быть какой-то хитрый план, то ли просто там не было места.

Теперь о плохом. Допрашивали нас здесь же, иногда это был один следователь, иногда другой. Изредка вопросы задавали люди в штатском. И допросы эти шли по несколько часов ежедневно, иногда с перерывом на обед, а иногда и без такового.

Вменяли нам, как и стоило ожидать, два прегрешения: перестрелку с солдатами в руинах, и историю с книгой, которую мы обязаны были сдать компетентным органам, а вместо этого продали налево.

И снова оставалось только порадоваться, что живём мы в правовом государстве. Доказательств, по крайней мере, прямых, против нас не было. В то время и в том направлении отправились несколько групп, кто-то прошёл мимо, кто-то погиб уже там, кого-то прирезали по возвращении. Обвиняли нас исключительно потому, что мы есть.