Чёрные земли (СИ)

Тем не менее, когда толпа подошла к тому месту, тело нашли, и это было не тело, а всё ещё живой эльф. Вот только боеспособность он потерял. От щитов явно не осталось следа. Балахон разорван в клочья и частично сгорел, открыв худое тело с толстыми костями. Правая кисть отсутствовала, левое бедро распорото, и оттуда ручьём течёт кровь странного фиолетового цвета. Волосы обгорели, открыв крупную голову. Форму ушей я разглядеть так и не смог, поскольку они тоже обгорели и были покрыты кровавой коростой. Глаза не открывались из-за распухших век. Левой рукой он беспорядочно скрёб землю и тихо подвывал, о чём я скорее догадался, чем услышал, со слухом сейчас было плохо.

- И что с ним делать? – спросил я у окружающих, едва расслышав собственные слова.

Рядом стоял Гловер, точнее, не стоял, а висел на плече у Хорта. Он глянул на меня, потом на поверженного эльфа и махнул рукой. Этот жест я однозначно истолковал, как необходимость скорейшего обнуления пациента. Я, собственно, придерживался аналогичной точки зрения. Скорее всего, если сейчас протупить, тварь быстро регенерирует и начнёт валить нас. Револьвер выскользнул из кобуры, большой палец взвёл курок. Самовзводом стрелять трудно, спуск тугой и прицел сбивается.

Промахнуться с полутора метров невозможно, звук выстрела я едва расслышал, но результат был виден. В голове чудовища появилась кровоточащая дыра. Вот только он, к всеобщему удивлению, не сдох, а только активнее стал сучить всеми тремя конечностями. Щит работает? Вряд ли, просто пуля не пробила череп. Ну, или мозг у него не в голове. Я вздохнул и снова взвёл курок. Трудности нас никогда не пугали. Только после четвёртой пули началась агония, а после пятой он окончательно затих.

Тут приковылял основательно помятый Болд. Если я просто чувствовал себя плохо, то на шерифа было страшно смотреть. Весь залит кровью, лицо опухшее, глаза смотрят в разные стороны. При этом вид у него был решительный, а рука сжимала мясницкий тесак. Ну, да. В таком мире живём, что смерть врага отнюдь не гарантирует тебе полную безопасность. Встав рядом на четвереньки, шериф принялся старательно отпиливать голову эльфа. Старался минуты три, пока не выбился из сил, а шея была перерезана только наполовину. Его сменил Хорт, который положил Гловера на землю, а сам сходил за алебардой. Дюжины размашистых ударов хватило, чтобы отделить голову. А потом останки потащили подальше от стены, забросали деревом, которого вокруг имелось в избытке и подожгли. Не знаю, будет ли он гореть, но постараться нужно. Чем меньше останется от тела, тем меньше вероятность воскрешения.

Отвлёкшись от созерцания процесса кремации, я увидел, как люди переносят убитых, раненых, контуженных и просто травмированных людей. Число таковых приближалось к числу населения посёлка. Тот, кто не получил стрелу от мертвецов и не переломал себе кости при взрыве стены, получил разрыв перепонок от близких взрывов. Местному лекарю сегодня придётся туго.

А ещё я увидел, что на своём законном месте стоит дирижабль, так вовремя явившийся нам на помощь. А в нашу сторону бодро шагает полковник. Настроение у военного было приподнятое, он остановился, внимательно оглядел нас, а потом громким голосом отдал команду грузиться. Мол, мы свою задачу выполнили, теперь следует вернуться в столицу.

Через полчаса я уже сидел в каюте и, морщась от лечебного зелья, пытался отключиться. Это, как ни странно, получилось, сказалась прошлая бессонная ночь и усталость.

Глава двадцатая

По идее, нас должны были встретить, как героев. Не то, чтобы я хотел маршировать на параде, но хоть какие-то почести воздать следовало. Но нет, нас выгрузили на аэродроме в пригороде столицы, показали медикам, сводили в баню, а потом разместили в какой-то пристройке летнего дворца, велев спать до завтра. Может быть, завтра орден повесят, а сегодня наградной отдел уже спит. Значит, и нам нужно спать. А как быть, если выспался ещё в полёте? Летели-то почти десять часов. А потом, когда проснулись, выяснили, что у пилотов есть запас спирта. Короче, во флигеле мы оказались свежими, бодрыми и слегка навеселе.

Нам принесли ужин, а Гловер, воспользовавшись неведением прислуги относительно нашего статуса, попросил принести коньяк, что, хоть и со скрипом, было исполнено. И вот мы, четыре бедных и сильно пьющих рейдера, не просто расслабляемся, а делаем это в королевском дворце, пусть и в самой его заднице.

- Итак, господа, - обратился к нам Гловер. – Предлагаю обсудить наши дальнейшие действия.

С этими словами он поставил стаканы в ряд и разлил коньяк поровну. Над столом повис восхитительный запах. Неужто напиток из королевских подвалов?

- Я, конечно, извиняюсь, - возразил я, пододвигая стакан к себе, - но, по-моему, обсуждать тут нечего. Мы с некоторых пор на службе, а потому делать будем только то, что прикажут.

- Но в этом есть свои плюсы, - заявил Виго, сооружая себе бутерброд с копчёной свининой.