Читаем Черный аббат полностью

- Нет, это был не рабочий, Дик! Это был он... - и Лесли нервно передернула плечами. - Мне кажется, лучше пойти домой.

- Это будет самое разумное, - согласился Дик. - Но еще лучше было бы, если бы мы вообще не пошли гулять сегодня.

Она рассмеялась нервным смехом и крепче прижалась к нему.

- С одной стороны, я рада, что мы прогулялись, - проговорила она в то время, как они шли по направлению к дому. - Знаете, Дик, мне привиделся странный сон перед тем, как я очнулась от обморока. Мне показалось, будто кто-то поцеловал меня. Это было так реально, что я и сейчас чувствую прикосновение губ к своей щеке.

- Это я поцеловал вас, - спокойно ответил он. - Думал, что это поможет вам прийти в себя.

Она улыбнулась.

- Вы могли по крайней мере, отрицать это, - заметила она. - Дик, в вас нет никакой деликатности!

Ее мрачное настроение отчасти развеялось, и все же Лесли заметила, как ее спутник несколько раз озабоченно оглянулся.

- Уж не думаете ли вы, что странное существо преследует нас? - спросила она.

- О, нет! Просто мне показалось, что я слышу шум автомобиля. Готов поклясться, что видел свет фонарей у шоссе.

Он не ошибся: какой-то автомобиль медленно катился по шоссе, преследуя их. Дик уже ясно различал полупритушенные фонари и слышал тихий рокот машины. Поскольку автомобиль не мог никуда свернуть с шоссе, неизвестный водитель вскоре погасил огни и остановил машину где-то неподалеку.

- Дайте мне взглянуть на вас, - Дик слегка приподнял ее лицо к лунному свету. - Не могу понять, действительно ли вы бледны, или это луна посылает такой свет, но выглядите вы очень усталой. Прошу вас, идите прямо спать, даже не повидавшись с братом.

- Почему? - удивленно спросила она.

- Прежде всего, мне не хотелось бы, чтобы эта история с привидением получила распространение. А во-вторых... Хотя нет, ничего...

Наступившее молчание породило в них некоторое чувство неловкости. Совершенно неожиданно она спросила:

- Дик, почему вы не хотите, чтобы я вышла замуж за вашего брата?

Он молчал.

- Скажите, почему?

Он вздохнул в темноте. Лесли не могла различить его лица, потому что они стояли в тени деревьев, растущих у подъезда дома.

- Не знаю, - наконец ответил он.

- Никогда больше не спрошу вас об этом, - дрогнувшим голосом произнесла она. - Спокойной ночи!

Она быстро скрылась в подъезде, а он еще долго стоял у закрывшейся двери, поглощенный невеселыми мыслями. Затем с отчаянием в сердце Дик Алсфорд быстро пошел по направлению к замку. Была причина, заставлявшая его мысль работать в несколько ином направлении...

Автомобиля видно не было, и Дик вместо того чтобы пройти через калитку в парк замка, продолжал свой путь по шоссе.

Каждый раз, выходя ночью из дома, он брал с собой маленький карманный фонарик. Вот и сейчас, вынув его из кармана, он начал детально изучать пустынную дорогу.

Это было ответвление от главного шоссе и, кроме его собственного автомобиля и автомобиля Артура Джина, здесь редко проезжал кто-нибудь еще. Он без труда различил на дороге следы тяжелых шин автомобиля Джина и узкие следы собственного "Форда", затем увидел какой-то новый след. Он даже обнаружил место, где автомобиль сделал остановку. Очевидно, водитель не поворачивал своей машины, а просто дал задний ход. След этот круто завернул вправо, в открытое поле. На рыхлой земле следы шин были еще яснее и вели к Красной ферме.

Его поиски быстро увенчались успехом: автомобиль стоял в нескольких шагах от шоссе под прикрытием густого кустарника. Огни были потушены, но радиатор еще не остыл. Дик внимательно осмотрел машину. Она имела лондонский номер. Дик занес его себе в записную книжку и, возвратившись на шоссе, терпеливо начал ждать...

Место наблюдения было выбрано очень хорошо. Он мог видеть высящиеся вдали развалины аббатства, затем различил какую-то фигуру, четко обрисовавшуюся на вышине холма. Постояв с минутку, человек начал спускаться. Тропа должна была вывести его прямо на Дика.

Поместья замка не были огорожены, но неизвестный, очевидно, был незнаком с местностью, потому что Дик слышал звяканье проволоки, шум падения, потом проклятия, и, наконец, некто благополучно выбрался на дорогу. Быстрыми шагами человек приближался к месту, где находился Дик.

- Добрый вечер, господин Джилдер! - громко произнес Дик. - Как вам нравится Челсфордское поместье?

От неожиданного оклика Джилдер вздрогнул и чуть было не выронил из рук тяжелую палку.

- Алло! - наконец откликнулся он. - Кто вы и какого черта вам здесь надо?

Дик осветил свое лицо.

- А, это вы! - Джилдер облегченно вздохнул. - Вы изрядно напугали меня! Я знаете, любовался вашими развалинами. При лунном свете они выглядят прекрасно.

- Благодарю вас за комплимент, - с насмешливой вежливостью ответил Дик. - Настоящий владелец замка рад был бы их выслушать...

Его собеседник помолчал, видимо, не зная, что сказать, потом добавил:

- Я оставил свой автомобиль здесь, потому что боялся помешать проезду...

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кораблей
100 великих кораблей

«В мире есть три прекрасных зрелища: скачущая лошадь, танцующая женщина и корабль, идущий под всеми парусами», – говорил Оноре де Бальзак. «Судно – единственное человеческое творение, которое удостаивается чести получить при рождении имя собственное. Кому присваивается имя собственное в этом мире? Только тому, кто имеет собственную историю жизни, то есть существу с судьбой, имеющему характер, отличающемуся ото всего другого сущего», – заметил моряк-писатель В.В. Конецкий.Неспроста с древнейших времен и до наших дней с постройкой, наименованием и эксплуатацией кораблей и судов связано много суеверий, религиозных обрядов и традиций. Да и само плавание издавна почиталось как искусство…В очередной книге серии рассказывается о самых прославленных кораблях в истории человечества.

Андрей Николаевич Золотарев , Борис Владимирович Соломонов , Никита Анатольевич Кузнецов

Детективы / Военное дело / Военная история / История / Спецслужбы / Cпецслужбы
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
10 мифов о России
10 мифов о России

Сто лет назад была на белом свете такая страна, Российская империя. Страна, о которой мы знаем очень мало, а то, что знаем, — по большей части неверно. Долгие годы подлинная история России намеренно искажалась и очернялась. Нам рассказывали мифы о «страшном третьем отделении» и «огромной неповоротливой бюрократии», о «забитом русском мужике», который каким-то образом умудрялся «кормить Европу», не отрываясь от «беспробудного русского пьянства», о «вековом русском рабстве», «русском воровстве» и «русской лени», о страшной «тюрьме народов», в которой если и было что-то хорошее, то исключительно «вопреки»...Лучшее оружие против мифов — правда. И в этой книге читатель найдет правду о великой стране своих предков — Российской империи.

Александр Азизович Музафаров

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное