Черный аббат. Красный круг. Крик ночи

— Другой такой девушки в мире не было и не будет, — сказал он. — Не сомневаюсь, что она выйдет замуж за молодого Бирдмора. Он счастливец. Я лично мало интересуюсь женщинами и этим объясняю успехи, сопровождавшие меня в делах. Но если бы я решил жениться, то думаю, что женился бы только на женщине типа Талии Друмонд…

Серым мартовским утром в его камеру вошел человек и молча связал ему руки за спиной.

Телл посмотрел на него через плечо.

— Вы когда–нибудь слыхали о мсье Пайоме? Он был вашим собратом по ремеслу.

Палач не ответил, так как согласно предписанию он имел право говорить только о прощении грехов арестанту, которые тот через несколько минут должен был искупить.

— Вам бы следовало знать кое–что о Пайоме, — сказал ему Телл, когда процессия тронулась в путь, — и извлечь пользу из его ошибок. Никогда не пьянствуйте. Если бы мсье Пайом поменьше пил, я бы не оказался здесь…

Эта мысль немало забавляла его по дороге к эшафоту. Наконец лицо его окутало белое покрывало, а петля обвила шею. Палач взялся за стальной рычаг.

— Надеюсь, что веревка не оборвется, — сказал Дерек Телл.

И это были последние слова «Красного Круга».

Крик ночи

4 марта 1913 года. Париж. Кабинет шефа тайной полиции. Хозяин кабинета, господин Треболино, уютно устроившись у камина, задумчиво смотрел в огонь. За окном было холодно и снежно…

Треболино нажал кнопку электрического звонка и сказал вошедшему секретарю:

— Пришлите господина Леконта.

Минут через пять в дверь постучали, и на пороге появился инспектор Леконт. Треболино указал ему на место возле камина, как раз напротив себя.

— Вам приходилось слышать о «Клубе преступников»? — немного помолчав, поинтересовался шеф тайной полиции и добавил, — чего только нет в Париже! И все же этот клуб мне очень не по душе… Вы о нем что–нибудь знаете?

— Не больше вашего, — улыбнулся Леконт, грея руки у огня. — Знаю, что несколько студентов решили поиграть в таинственность. Торжественные ритуалы, клятвы, пароли и прочие штучки, присущие тайным братствам и ложам. Встречи происходят обычно в засекреченных местах. Правда, это не мешает полиции знать обо всем за неделю вперед. Известно, что каждый член этого клуба дает торжественную клятву преступить какой–нибудь закон французского уголовного кодекса. Пока что все преступления свелись к тому, что мальчики бросили в Сену одного несчастного жандарма, причем, двое из этих «шутников» едва не утонули, вылавливая его из воды. Мы их посадили на два дня и оштрафовали на сто франков каждого.

— И это все?

— Да, почти. Все их нарушения уголовного кодекса сводятся к экстравагантным опереточным выходкам.

Шеф полиции иронично хмыкнул.

— И все же лучше положить конец этим глупостям, — заметил он. — Я понимаю: юность и всяческие проказы… И все же — меня беспокоит один из членов этого клуба — некий Виллэ. По слухам — художник или нечто вроде этого. Живет вместе с молодым американцем Гринби.

— Вернее — жил, — уточнил Леконт, — мистер Гринби очень богат и живет сообразно своим средствам. Он человек тонких привычек, а Виллэ слишком много пьет…

— Так, значит, они расстались? — Треболино задумчиво рассматривал свое золотое кольцо, — а я этого не знал. Я знал, что оба поклялись доставить нам кучу неприятностей. Вы меня понимаете? Я не имею в виду купание в Сене жандармов или битье фонарей. Нет, речь идет о настоящем преступлении — убийстве. — Треболино вдруг резко поднялся. — И это уже не шутка… Дело становится серьезным! Я ничего не имею против студентов, кто из нас не был молод… Но нельзя же так переходить границы! Итак, господин Леконт, прошу вас все разузнать и сообщить мне, что там и как…

Леконт покинул бюро своего шефа и отправился в «Кафе Варваров», где обычно собирались студенты.

Один из бородатых студентов уступил ему место за большим столом, а его красавчик–приятель предупредительно отодвинул в сторону тарелки и рюмки.

Он был действительно красив. И к тому же у него были выразительные серые глаза, умные и насмешливые.

— Вы как раз подоспели вовремя, — заявил ему бородач со всклокоченной шевелюрой. — У нас тут интересный разговор. Мы только что спорили, можно ли оправдать убийство полицейского шпика.

— Я сторонник школы стоиков, — спокойно заметил Леконт, — и я не понимаю, чего вы этим добьетесь?

— Мы хотим свободы! — возбужденно выкрикнул молодой человек с бородой. — Анархия — единственная теория, достойная уважения. Закон…

— Смешно говорить о теориях, когда еле держишься на ногах, — хмыкнул Леконт, наливая себе вина.

— Ну, это — спорная мысль, — возразил бородач. — Вот, например, мой друг Виллэ, — он указал на бледнолицего человека с усталым лицом, так вот он считает, что анархия необходима.

— Виллэ также и ваш друг, господин Гринби? — тихо спросил Леконт.

Сидевший по соседству сероглазый удивленно поднял брови.

— Что вы имеете в виду? — холодно поинтересовался он.

Леконт пожал плечами.

— Нам кое–что известно, — заметил он как бы между прочим. — И это касается вашего «Клуба преступников». Его давно пора ликвидировать, этот ваш клуб, как считает шеф полиции…