Черный агент белой разведки

Религия же, вера, вещь бесспорно необходимая, дающая поддержку человеку в его нелегкой жизни и объединяющая людей одной веры, в то же время являлась и продолжает являться причиной многих несчастий, войн и способом решения политических проблем, к Богу не имеющих никакого отношения.

А Бог – это нечто совершенно иное, индивидуальное и сокровенное, это способ существования, это сама жизнь, это мировосприятие. Но не всем дано насладиться присутствием Бога в его душе. Не всем дарована эта благодать, это ощущение мировой гармонии.

Людей неверующих, без Бога в душе, отец Антонио не винил, он жалел их и молился за них, прося Всевышнего даровать им сию благодать.

Закончив молитву, отец Антонио снял свой белый воротничок, единственный аксессуар одежды, говоривший о его профессиональной принадлежности, и аккуратно положил его на полку рядом с Библией. Этот жест не имел никакого тайного религиозного смысла, просто белый воротничок был виден издалека в ночной темноте и мог послужить ему помехой в задуманном предприятии.

Отец Антонио все же решился посетить дом Альберта и выполнить его предсмертное поручение – забрать из тайника штамм страшного вируса и все материалы по его разработке.

Священник вполне отдавал себе отчет в опасности этого мероприятия. За домом Альберта, по его расчетам, уже установлено наблюдение, да и за ним самим уже могли следить. Поэтому он детально изучил план расположения подземных ходов миссии, найденный им недавно в развалинах, и накануне провел рекогносцировку, сверяя древний чертеж с местностью. Получалось, что он, не выходя из своего дома, мог попасть в центральное здание миссии, а оттуда опять же по путаной сети ходов выйти на поверхность в северной части поселка, буквально в десятке метров от дома Альберта. Эти десять метров и были самыми опасными для него, но он полагался на темноту и хорошее знание местности. Ему действительно были хорошо известны каждая тропа, каждое дерево и каждый ручеек. К тому же на северной стороне поселка начинались непроходимые болота и, по мнению Антонио, этот подход к поселку должен быть наименее охраняемый. Прав он или нет, сам скоро узнает, но другого пути к тайнику у него все равно не было.

Антонио погасил верхний свет в гостиной и включил телевизор, запрограммировав его на выключение через сорок минут и на новое включение через час десять. Музыкальный центр он настроил на пуск вместе с цветомузыкой через сорок одну минуту и на выключение через один час и девять минут. Теперь если техника не подведет, как только выключится телевизор, включится музыка, и как только выключится музыка, вновь включится телевизор. Прием не бог весть какой сложный, но обеспечивающий эффект присутствия в доме человека. И если за его домом наблюдали, а это более чем вероятно, то у следящего, как надеялся Антонио, должно сложиться впечатление, что хозяин в доме.

Закончив эти нехитрые приготовления, священник спустился в подвал, там у него была приготовлена сумка с некоторыми слесарными инструментами, уложенными так, чтобы не издавать звуков при ходьбе, и два электрических фонаря, один про запас. Если фонарь выйдет из строя, из темноты лабиринта подземных ходов выбраться будет весьма проблематично, если вообще возможно.

Вход в подземелье закрывал деревянный стеллаж с разными хозяйственными принадлежностями. Антонио отодвинул его, перекрестился и шагнул в сырую темноту.

Мрачная тишина навалилась на него, спертый влажный воздух казался густым и липким. Священник включил фонарь, и яркий луч света вырывал из темноты каменные стены и низкий сводчатый потолок, под ногами хлюпала вода.

Ровно через пятнадцать шагов коридор поворачивал направо и делился на три. На плане, который Антонио держал в руках, это место напоминало куриную лапку.

Он смело шагнул в левый коридор, два других заканчивались тупиками. Потолок стал выше, и священник мог идти, не пригибая головы. Потом была узкая лестница, ведущая вниз, множество поворотов, развилок – он шел и шел, поминутно сверяясь с планом. Эта часть подземелья была сухой, и звук его шагов гулко отдавался в темных коридорах.

Когда он останавливался, чтобы в очередной раз свериться с чертежом, то слышал удары собственного сердца, а может быть, это ему просто казалось. Жуткое место. Если бродить здесь достаточно долго, то начнет казаться, что другого мира – с солнцем, морем, голубым небом – просто нет, есть только бесконечный каменный лабиринт, заполненный гнетущей тишиной. Ощущение времени здесь терялось, оно меняло свои свойства, становилось будто резиновым, то растягивалось, то сжималось. Если бы сейчас кто-то спросил Антонио, как давно он бродит по этим коридорам, вряд ли он смог бы ответить хоть сколько-нибудь вразумительно. Возможно, несколько минут, а возможно, несколько часов или дней, лет.