Черный альпинист

— Ага, гляди, горца поймали! Зачем в белокаменную заявился, айзер? — спросил первый, не спеша заглядывать в пачку документов, поданных Тахиром.

— Я не кавказец, казах, — сказал ему Тахир.

— Думаешь, самый умный! — на ровном месте омоновец завелся, распаляя себя собственными воплями. — Думаешь, мне надо знать, из каких ты чучмеков! Лицом к машине, козел! Быстро!

— Ноги широко расставь! — Развернул Тахира, пнул по щиколоткам (одна была когда-то покалечена, и Тахир охнул от неожиданной боли). — На хрена к нам приехал? Ну? Руки за голову! Не дергайся, пристрелю! На хрена приехал? Наших девок насиловать?

— Ты глянь в документы хоть, — сдерживаясь, миролюбиво предложил Тахир. — Я живу здесь, пять лет живу, шофером ишачу.

— Да срал я на твои документы. Понял? Они у любого айзера красивей моих собственных. Это твоя машина? Эй, шофер, твоя машина?

— Да, — кивнул он.

— На что купил? Убил кого или грабанул? — омоновец ткнул кованым передком башмака по колену Тахира.

Тахир, зверея, развернулся, взял омоновца за грудки, стараясь слиться с ним в один контур, — чтобы второй с перепугу не шарахнул очередью.

— Тебе чего надо? — спросил шепотом. — Я правила нарушил? Тогда штрафуй. Документы проверь. Денег надо? Или не на ком злость сорвать?

— Я тебя убью! — булькал омоновец со стиснутой воротом гортанью. — Тебе не жить… Нехристь сучья…

— Эй, отойди, стреляю! — орал второй.

От двух милицейских «газиков» уже бежала толпа. Тахир не отпускал омоновца, пока их не окружили. Спросил:

— Кто старший?

Ему в спину вжали ствол автомата и что-то острое.

— Отпустил. Быстро. Стреляю.

Он опустил руки. Психованный омоновец тут же попытался ударить — ногой, затем рукой. Тахир блокировал удары.

— Отставить, — кому-то из начальства надоело смотреть на это.

— Мужик, лицом к машине, руки назад, — кто-то достал наручники.

Как назло, дождь припустил сильнее и сильнее, все переминались, поднимая воротники. Тахиру заливало глаза, ни одной рожи не мог разглядеть.

— Кто старший? — повторил Тахир.

— Ну я, — буркнул толстый мужик.

С двух сторон подскочили омоновцы, пытаясь заломить руки Тахиру. Он легонько сопротивлялся, не отзываясь на чувствительные шлепки резиновыми палками по спине и кистям рук.

— Арефьев? — спрашивал, вглядываясь в лицо. — Готовцев? Кто?

— Бучма, старший лейтенант, — сказал нехотя толстый, махнул рукой, и подручные отошли.

Наконец-то сработала память Тахира.

— В августе ночную засаду в банке помнишь? Казанцев брали.

— Ну и что?

— Нугманов я. Глазки твои от газа промывал.

— Ну и что? Оружие у него есть? — спросил лейтенант у своих.

Тахира обшарили. Тот самый первый, что нарвался, изловчившись, крепко припечатал Тахира кулаком под дых. Тахир упал, двое или трое с наслажденьем пнули по ребрам.

— Отставить. Гэбешник это, — пробурчал старший. — Пошли отсюда.

Омоновцы нехотя пошли обратно к посту. Тахир встал, отдышался, сел в машину и поехал прочь.

У входа в клуб притормозил, увидел жену в синем плаще, рядом стояла какая-то дамочка, подружка. Тахир избегал знакомств с коллегами жены, равно как и «светской жизни». Но сейчас обижать Марину не хотелось, да и ничего уж такого, отвезет бабу, если что.

— Тахирчик, мы тут! — пьяненькая жена была само очарование, все мужики на входе оглядывались.

Вышел, открыл переднюю дверцу, ничего не говоря, надеясь, что подружка оскорбится и уйдет сама.

— Лялька, заваливай на заднее, — решительно сказала Марина. — Тахирчик, Ляле сегодня некуда податься. С хахалем разругалась в клубе. И я обещала приютить ее на ночь.

Тахир осмотрел Лялю, робко подошедшую к машине. Вроде симпатичная, худенькая, одета просто, но вроде как изысканно (в таких вопросах уверенности у него не было). Не то, что Марина: под распахнутым плащом черное платье в обтяжку и выше колен, на шее колье с бриллиантами, в мочках тоже искры посверкивают. Кстати, удивился про себя, сережек таких не дарил, вроде, откуда? Он давал на расходы тысячу долларов в месяц, но жила Марина на широкую ногу, беззаботно, а сережки стоили не меньше двух-трех месячных пособий.

Марина села неловко, почти упала на него, но тут же развернулась к подружке, оживленно затараторила:

— Ой, ну ничего фуршетик, да? Только с музыкой подкачали, мне лично так кажется. Какая-то жуткая попса!

— Они не мудрствовали, всю десятку хит-парада недели пригласили, — разъяснила с заднего сиденья Ляля. — И это все-таки не фуршет, а вечерняя презентация.

Голос у Ляли был хриплый, немного вибрировал, вероятно, и она хорошо «приняла на грудь», — но выглядела почти трезвой.

— Слушай, муженек, а ты Тимурчика уже забрал? — вдруг забеспокоилась супруга.

— Нет, позвонил и сказал, что оставим там на выходные. Я его завтра покатаю днем, повеселю, чтобы не обиделся, — ответил Тахир.

Их пятилетний сын постоянно проживал в частном детсаде, где детей отпускали лишь на выходные. Но разрешалось оставлять их и на уик-энд, по необходимости.

— Ну и слава Богу, — облегченно сказала Марина, — а то мамашу пьяной увидел бы, испугался.