Черный амулет

Ей хотелось сунуть палец в металлическую ячейку сетки обезьянника. Крупный пепельно-серый самец с оливковым оттенком и гривой в виде мантии только этого и ждал. Уж он свой шанс не упустит.

Позади Елены Владимировны что-то громко брякнуло. Это Кофи задел черенком клетку напротив. Женщина на миг оторвалась от красавца гамадрила и обернулась.

– Нет!!! – завизжала она. – Нет!!! Не на…

«Не надо!» – хотела произнести Кондратьева. Но не успела. Четыре стальных зуба пригвоздили ее шею к ячейкам клетки. Изнутри гамадрил тут же стал выдирать когтями ее волосы. Другие обезьяны дико заверещали.

Кофи подождал, пока глаза Елены Владимировны остекленеют. Разжал руки.

Черенок опустился ниже, но кончики зубьев удерживались ячейками металлической сетки. Женщина сохраняла благодаря этому вертикальное положение. Она висела, прибитая за шею вилами.

Кофи сбегал в подсобку за тачкой. Елена Владимировна так и висела на вилах.

Обезьяны сходили с ума от счастья. Вождь повесил себе на плечо дамскую сумочку, ухватил черенок и дернул. Женщина упала на тачку.

Кофи взялся за рукояти и скоро вкатил тело Елены Владимировны в просторный зал, залитый светом люминесцентных ламп. У одной из стен стоял огромный промышленный холодильник. На другой стене в рядок висели раковины.

Пол покрывала разноцветная плитка. Посреди стояли три большие колоды для рубки мяса.

Первым делом Кофи заглянул в портмоне и переложил себе в карман все содержимое: стодолларовую купюру и около четырехсот тысяч рублей. С твердеющей руки вождь едва содрал обручальное кольцо и небольшой платиновый перстень, служивший оправой для удивительной чистоты янтарного камушка. В камушке навсегда замерло неизвестное жителю Африки насекомое. Насекомое растопырило ножки, вытянуло хоботок и словно умоляло: «Выпустите меня отсюда!..»

Кофи стащил с Елены Владимировны всю одежду, стараясь не думать, что раздевает сейчас труп матери своей возлюбленной. Затем вождь с трудом придал телу на колоде позу человека, приговоренного к казни через отсечение головы. «Не забыть про уши, – повторял про себя Кофи Догме, – не забыть про уши…»

Он взмахнул топором. Топоры старший смотритель Игнатьев точил лично.

По плиточному полу покатилась голова Елены Владимировны. Она показалась Кофи лысой. Он не сразу сообразил, что седые крашеные волосы наполовину выщипаны обезьянами. Вождь вновь поднял топор…

Прошло немало времени, прежде чем Кофи нагрузил тачку мясом и потащил по проходу между клетками. Студент здорово устал. Пот стекал по лбу, жег глаза.

То и дело Кофи проводил локтем по бровям и вискам, смахивая капли.

Добравшись до нужной двери, он вставил ключ. Привычный двойной щелчок разнесся по зверинцу. Кофи вошел в клетку. Его немедленно окружили голодные звери. У них подкашивались лапы от запахов. Кофи был с ног до головы перемазан слоновьим пометом, забрызган кровью, кусочками кожи, печени, легких, осколками костей.

– Линкор, дай-лапу, – попросил вождь и протянул свою окровавленную ладонь.

Самый крупный тигр уселся перед разносчиком корма. Его голова была размером с телевизор и находилась на уровне плеч вождя. Такого зверя опасаются даже слоны и носороги. У него нет соперников в мире животных.

От ужаса черный студент почти превратился в белого. Перед ним тряслась пудовая лапа. И крохотная ладошка вождя тряслась вместе с нею. Понимая, что человек не в силах пожать лапу уссурийскому тигру, алкоголики Игнатьева научили зверя самого трясти лапой.

– Хорошо, Линкор, хорошо, – лепетал Кофи. – Линкор умница! А где это наш Фрегат?

Пока Кофи здоровался с Линкором, пять тигров ходили кругами, то и дело задевая его хвостами. К счастью, все хвосты были задраны почти вертикально вверх.

Как и у кошек, это означает доброе расположение духа. Звери то и дело облизывались. Они понимали, что тачка, полная мяса, не случайно стоит перед их вольером.

Рядом с Линкором уселся Фрегат. Линкор вежливо убрал свою лапу и отошел.

– Дай-ка мне лапку, Фрегат, – произнес Кофи. – Вот хорошо! Вот умный тигр. Хороший мальчик!

Фрегата сменил Корвет. На Кофи уставилась еще одна пара желтых, немигающих глаз. Так, теперь очередь Паруса…

Ну вот, с мальчиками покончено.

Обе дамы, Яхта и Шхуна, уселись перед Кофи одновременно. Он протянул им обе руки:

– А ну дайте-ка лапки, девушки. Давай поздороваемся, Шхуна… Давай поздороваемся, Яхта…

После кошмарного ритуала Кофи выбрался из клетки в состоянии, близком к обморочному. Трудно было поверить в то, что он еще жив. Он присел на борт тачки. Потряс головой.

Поднялся. Принес ведро. Наполнил еще теплыми кусками и отнес тиграм.

Вывалил в кормушку. Звери, урча от наслаждения, набросились на корм. Им никогда не перепадало парное мясо. Всегда – невкусное, размороженное.

Когда Кофи принес второе ведро, от первого уже ничего не осталось, кроме нескольких косточек. Кофи опорожнил ведро и направился за третьей порцией.