Черный ангел

— Виноват, исправлюсь: к словам опасный и дикий добавлю еще хитрый — это будет ближе к правде. Он убил своего подельника Воронова. Они взяли деньги на пару. Потом Карелин решил избавиться от Воронова, во-первых, чтобы забрать себе весь куш, во-вторых, он мог почувствовать опасность, исходящую от Воронова: тот мог выдать его. Мой помощник, Хуан Альварес, все эти дни наблюдал за Карелиным, а также разговаривал с другими лицами. В частности, продавщица в иконной лавке, что при храме, показала, что в день гибели Воронова, Карелин уходил из храма. В храме он сказал, что идет сюда, в епископат, в то время как здесь его не было, стало быть, алиби у него нет. Он врал, что он здесь.

— Но ведь приметы, которые дал свидетель происшествия, не совпадают с приметами Карелина. Не только не совпадают, но даже противоречат им. Вы же сами мне рассказывали…

— Верно, рассказывал. Я тоже сначала повелся на эти «короткие волосы», но при здравом размышлении, я вынужден был изменить точку зрения. Возвращаясь из командировки, я всю дорогу думал над показанием свидетеля. Что нам известно о человеке, который сидел за рулем? То, что он был одет в спортивный костюм? Однако глупо было бы ожидать, что на нем будет одежда священника. Карелин брюнет, как и человек, который управлял машиной. Свидетель, сказал о короткой стрижке, но Карелин свои длинные волосы собирает ссади в хвост и голова его прилизана, поэтому с некоторого расстояния можно было бы говорить о короткой прическе. Тем более что свидетель близорук. Но дело не только в этом. Перед тем как совершить кражу Карелин убил еще двух человек. То, что дало право заявить мне о нем как о бешеном животном. Вы следите за событиями, происходящими в городе?

— Ну, по мере свободного времени, — не очень уверено отвечает Феодосий.

— Вы слышали про убийство прокурора области?

Архиепископ говорит, что краем уха слышал, но подробности его нисколечко не интересовали, поскольку человек он духовный и круг его интересов и обязанностей несколько иной, чем у других людей. Настала пора посвятить духовного отца в некоторые подробности жизни простых грешных, что я и делаю. Подробности прямо скажем нелицеприятные.

Феодосий в шоке. Какое-то время он даже не знает, что и сказать. Потерев лицо руками, он снова обращает свой взор на нас.

— Это расследование загонит меня в гроб, — пророчествует он. — Я многое повидал в жизни, но все-таки то, что вы сейчас сказали, чудовищно. Вы отдаете себе отчет, что это очень серьезное обвинение, для которого надо иметь серьезные факты? Почему вы решили, что это была месть именно со стороны Карелина? У прокурора, по роду своей деятельности, могли быть враги и помимо него.

— Это была месть не прокурору. Это была месть судье. Это была месть судье за кривосудие, за нарушение своих судейских обязанностей. За ложь. Вот за это он и получил сполна. Его мне не жалко. Думаю, что Карелин мог случайно увидеть или прочитать в прессе сообщение, про назначение Перминова на должность. Но дело даже не в мести: с самим Карелиным, как я уже говорил, что-то произошло. Какая-то трансформация, которая превратила его в подонка для которого все остальные люди стали просто мусором, который лежит на дороге. Будь он и в самом деле богобоязненным священником, вряд ли бы он стал мстить Перминову, тем более таким ужасным образом. Вряд ли он стал убивать охранника, совсем молодого парня, который никогда не встречался с его сестрой. Карелин человек изобретательный и он мог найти и другие способы, чтобы беспрепятственно проникнуть в квартиру Перминова и остаться незамеченным. В конце концов, он мог бы просто оглушить и связать охранника. Но нет. Зачем? Он его убивает, как убил бы всякого случайного свидетеля, оказавшегося в тот вечер у него на пути. Как убил Воронова легко и непринужденно, как только этот человек стал ему не нужен. Карелин знает, что по делу Перминова арестован невиновный, которому грозит пожизненное заключение, но, по всей видимости, ему на это наплевать.

— Теперь задним числом, мне понятно, почему вдруг вас заинтересовал этот рыцарь в библиотеке. Вы полагаете, что Карелин воспользовался тем мечом, чтобы совершить убийство.

— Да, зачем-то ему понадобился именно меч!

— Но значит, ему уже приходилось проникать в помещение резиденции и до того, как пропали деньги.

— Вне всякого сомнения. В самый первый мой визит к вам, вы сказали, что ваш сторож в больнице. А что с ним случилось?

— Несчастный случай, так мне сказали, — отвечает Феодосий. — Он поскользнулся и упал на лестничном пролете.

— Вашего сторожа уже выписали. Теперь он дома. Хуан Эрнестович встречался с ним. У него было сотрясение мозга и закрытый перелом левой руки. Вот запись беседы с ним.

Я достаю миниатюрный диктофон и включаю запись.

— Итак, Иван Антонович, давайте еще раз, как следует, вспомним, что произошло с вами, когда вы возвращались домой, вечером 14-го марта, — слышится чуть поскрипывающий из-за записи голос Вано.

— Домой я шел, — отвечает голос, принадлежащий сторожу Ивану Антоновичу Дмитренко.

— В тот день вам не нужно было на работу?