Чёрный археолог: Чёрный археолог. По ту сторону тайны. Конец игры (сборник)

Я безропотно плюхнулся на задний диванчик в салоне новехонького глайдера, перехватив сочувственный взгляд Хосе. Хоть ему и не предстояло, как выразился дражайший шеф, наведаться в «приличное место», все же выглядел он куда презентабельней меня – строгие брюки, туфли классического типа, рубашка, все дела. Разве что галстук не нацепил, и вместо пиджака легкая кожанка. А вот мне пришлось облачиться в непременные джинсы, благо сменные уже высохли после стирки, и единственную уцелевшую тенниску. «Худи» я напялить постеснялся, а более-менее цивильную ветровку потерял в памятной схватке с реактивным японцем. Новой же обзавестись как-то руки не дошли. Так что на фоне спутников я смотрелся весьма легкомысленно. Этакий молодой спортсмен, выбравшийся на ночь глядя потусоваться в ближайший бар.

Дождавшись, когда я захлопну дверцу, Хосе врубил антиграв и легонько двинул глайдер к стартовому люку. Тот уже привычно разошелся на сегменты, но мерцания силового поля я на этот раз не заметил – атмосфера Сингона была пригодна для дыхания. Впрочем, про планету в целом нельзя было сказать, что она к людям особо приветлива. Да, она прямо-таки кишела жизнью, но, к великому сожалению первопоселенцев, местная живность и растительное царство оказались генетически несовместимы с земными организмами. Белковая жизнь на основе углерода, но с совершенно другими аминокислотами обрекла первые поколения колонистов на полуголодное существование, что существенно затормозило развитие этого мира. Первую сотню лет своей новой истории Сингон посвятил развитию гидропоники и технологий синтеза усваиваемых человеком белков, совершенно не уделяя внимания тяжелой промышленности. Все необходимое оборудование удавалось закупать во Внутренних системах, не распыляя усилий. Такой подход дал о себе знать, и вскоре планета стала лидером в генной инженерии. А потом разразился кризис, череда громких дел с опытами над людьми, бунтом андроидов на Каллисто, и закончилась эта история законом от две тысячи триста восьмидесятого года, запрещающим генную инженерию во всех ее проявлениях. Местные специалисты вынуждены были уйти в подполье, перепрофилировавшись на производство продуктов питания по уже известным технологиям – закон обратной силы не имел – но тут разразилась Большая Война с легорийцами, Сингон стал Внешним миром, власти наплевали на запрет, и все вернулось на круги своя. Сейчас, по прошествии почти трех сотен лет с первой высадки, планета разительно изменилась. Один из материков, которых здесь имелось целых девять, почти полностью превратился в кусочек древней Земли. Местные жители завершили терраформирование около полувека назад, и теперь в Новом Токио, его окрестностях и еще доброй сотне городов помельче вполне можно было жить, не опасаясь за свое здоровье. Разве что влажность повыше, чем в субтропических широтах прародины человечества, а в остальном все привычно. Столица отличалась от остальных населенных пунктов наличием довольно большого космопорта, с которым мегаполис уже практически слился. Правда, принимал он только пассажирские мало и среднетоннажные суда, остальным кораблям сюда хода не было – или зависали на орбите, или приземлялись на втором космодроме, раз этак в десять побольше, располагавшемся на одном из материков в северном полушарии. Собственно, нам повезло, что «Магнифик» принадлежал к указанным классам судов, поэтому заморачиваться сильно не пришлось, капитан Виньерон загодя забронировал посадочный сектор, от которого до города не было и пяти минут лета.

Кстати сказать, Новый Токио оказался самым крупным мегаполисом на моей памяти, а повидал я достаточно. Раскинулся он не только вширь, но еще и в высоту. Про подземную часть ничего не скажу, не довелось побывать. А вот небоскребы, образовывавшие через каждые сто метров дополнительные жилые ярусы, очень впечатлили. Как местные драйверы ухитрялись ориентироваться в этом лабиринте, лично для меня загадка.