Чёрный археолог из будущего

Пистолет он выронил ещё на том курганчике, а двое других дикарей его к себе вплотную не подпустят, никаких шансов победить или убежать у него нет. Иллюзий о возможности одолеть врагов он не питал. Поэтому неожиданное ослабление натажения слева и, тут же, справа стало для него приятнейшей неожиданностью. Негодяй справа опрокинулся спиной на круп собственной лошади с торчащей из груди стрелой, оперённой серыми перьями. Другой из седла выпал и ещё дёргался, стуча по земле ногами. Аркадию приходилось видеть агонию, и это была она, родимая. Удивительно, но лошадь от умирающегося хозяина не драпанула. Нетрудно было догадаться, что и его сразил не инфаркт миокарда. Аркадий покрутил головой, ища спасителя.

"Стрелы сами по себе не летают, их человеческая рука выпустить должна. Или, там, эльфийская, если в мир фэнтези попал".

Искать долго не пришлось. Возникнув будто из пустоты, из воздуха (лёжа же из лука стрелять нельзя! Или всё-таки можно?), к нему подходил здоровенный казарлюга. В вышиванке, выглядывавшей из-под какого-то грязно-зелёного жупана, стиранных явно не в этом году, не менее грязных шароварах, сапогах, не обнаруживавших знакомства с сапожной щёткой, с оселедцем и длинными, свисающими до груди усами. В руке он держал небольшой лук, хотя из-за пояса торчала рукоять пистолета. Старинного, естественно. Ещё два пистолета виднелись у казака на бёдрах, в кобурах непривычного вида. Разница с картинными запорожцами была не только в чистоте одежды, но и в степени бритости, как лица, так и головы. Их покрывала модная в двадцать первом веке щетина. Судя по её пегости, казак был уже далеко не мальчик. Рассмотреть количество морщин на дублёной коричневой коже при слепящем глаза солнце было невозможно. Не говоря о бессмысленности такого дела - рассматривания морщин у мужика. По степени сомнительности внешнего вида сгинувшие татары выглядели, по сравнению с их убийцей, сущими младенцами.

* - Привалов - герой знаменитых произведений братьев Стругацких "Понедельник начинается в субботу" и "Сказка о тройке".

О пользе вегетарианства.

Всё тот же полдень, 23 марта 1637 года от Р. Х.

Плохое настроение не покидало Ивана с самого начала этого дурацкого предприятия. Шли на святое дело, кстати, и наверняка прибыльное. И таились, будто занимались чем-то срамным. Объявили, что поход в Персию, на помощь шаху против султана. Нет, ничего против набегов за добычей к врагам православной веры он не имел. Чем, спрашивается, иначе казаку жить? На паперти подаяние просить? Так, если не калека, подавать плохо будут. И к персидскому шаху относился без предубеждения. Он поганой веры, конечно... но раз враг турок, значит, иметь с ним дела можно. Платит шах щедро, пограбить там, опять-таки, есть кого. В другое время, считал Иван - сам Господь не против был бы похода на такое дело. Но сейчас, когда волнуется всё Поднепровье, закипает Волынь, беспокоятся русские земли в Литве, готовы встать на бой с клятыми ляхами и казаки, и гречкосеи, отвлекать от святого дела освобождения Руси немалую силу было неразумно. А то и преступно. Даже для реальной цели похода, о которой в отряде не знал почти никто. Включая наказного гетмана, руководившего войском.

Иван невольно стиснул зубы, вспомнив, кто сумел пробиться в наказные гетманы. У них с чёртовым вылупком Пилипом Матьяшем была старая и сильная вражда. И его внезапная активность по организации похода в Персию поневоле настораживала.

"Если правдой были подозрения о связи Пилипа с иезуитами, то спрашивается - зачем им-то такой поход нужен? С турками-то у чёртовых святош отношения были на зависть хорошие. Непонятно. Следовательно, ломать голову бесполезно. Надо иметь такие же вывихнутые, как у самих иезуитов, мозги, чтоб догадаться об их намерениях. Но самому придётся спать в полглаза, ходить с величайшей осторожностью. Пилип, к бабке не ходи, попытается меня, лютого своего недруга, извести. Если не выйдет с первого раза, не поленится повторять попытки вновь и вновь".

Иван хмыкнул вслух и вызверился, что у него означало улыбку.

"Ну, мы ещё посмотрим, кто кого. Я тоже предпочитаю вспоминать о своих врагах, как о мёртвых. Увидим, кому на чьих поминках пировать придётся".